Седьмая девственница - Виктория Холт Страница 43

Джонни наблюдал за мной, и в его глазах горел огонь. Он по-прежнему сильно желал меня, но ничего не предпринимал. Полагаю, он побывал в моей комнате и обнаружил, что она пуста. Догадываясь, где я, все же не смел войти в комнату к Меллиоре.

Я по-прежнему слышала громкий голос Джудит из покоев, которые она делила с Джастином, и знала, что она беспокоится все сильнее.

А Меллиора жила в состоянии счастливого возбуждения. Я полагала, что знаю почему, так как однажды увидела ее с Джастином из окна. Они встретились случайно и едва обменялись двумя словами, но я видела, как он глядел ей вслед, как она обернулась, а затем какое-то мгновение они стояли и смотрели друг на друга.

Эти двое выдали себя. Подозрения Джудит имели под собой некоторое основание.

Они любили друг друга и подтвердили это, если не словом, так взглядом.

Мы сидели за столом, когда послышалось звяканье колокольчика из комнаты сэра Джастина. Несколько секунд мы молча глядели друг на друга, потом Хаггети, а за ним и миссис Роулт заспешили наверх.

Все переглянулись, потому что колокольчик звонил, не переставая, пока они не добрались до его комнаты, и мы поняли, что это не обычный звонок.

Через несколько минут Хаггети вернулся в кухню. Полору надо немедля ехать за доктором Хилльярдом.

Он уехал, а мы сидели за столом, но есть не могли.

Миссис Солт скорбно проговорила:

— Это конец, вот увидите. И если хотите знать, то по-моему, счастливый исход.

Доктор Хилльярд, к счастью, оказался дома, и не прошло и получаса, как он приехал с Полором. Он пробыл в комнате сэра Джастина немалое время.

Напряженное ожидание охватило весь дом; все говорили шепотом, а когда уехал доктор Хилльярд, Хаггети сказал нам, что у сэра Джастина случился второй удар. Он пока еще жив, но, по мнению Хаггети, вряд ли протянет эту ночь.

Я поднялась наверх подготовить Джудит и нашла ее более спокойной, чем обычно; она сказала мне, что Джастин у отца, вся семья там.

— Этого можно было ожидать, мадам, — сказала я.

Она кивнула.

— Рано или поздно это должно было случиться.

— И это… конец, мадам?

— Кто может сказать? Пока он жив.

Вскоре, подумала я, она станет леди Сент-Ларнстон, а Джастин будет главой дома. Для меня ничего не изменится. А для Меллиоры? Наверное, Джастину неприятно смотреть, как его мать помыкает Меллиорой. Когда он станет сэром Джастином, сможет ли он для нее сделать что-нибудь? Выдаст ли он свои чувства?

Жизнь никогда не стоит на месте, подумала я. Небольшая перемена тут, небольшая перемена там… и то, что было безопасным и обычным, перестает быть таковым. Я подумала о Седьмой девственнице из легенды, проводившей время в молитвах неподалеку от того места, где я сейчас стояла, которая приняла обет и несомненно верила, что проживет остаток жизни в мире и безопасности. Потом она влюбилась и подчинилась зову любви; и результатом была медленная смерть в монастырской стене.

Доктор Хилльярд приходил дважды в день, и каждое утро мы думали, что сэр Джастин умрет до исхода дня. Но прошла неделя, а он все еще держался.

Меллиора непрерывно дежурила у него. Ее освободили от чтения и собирания цветов. Я вернулась в свою комнату, потому что Меллиора была все время нужна у постели больного, а находиться одной в ее комнате не имело смысла.

Она мало отдыхала за эти шесть дней, но, похоже, и не нуждалась в отдыхе. Она немного похудела, что, кстати, ей очень шло, и вся как-то светилась. Мне, которая знала ее так хорошо, было понятно, что сейчас она наслаждается сознанием того, что Джастин ее любит.

Может быть, подумала я, они смогут продолжать в том же духе всю жизнь. Их отношения будут идеальными, не отягощенными никакими физическими потребностями. Джастин никогда не станет сгорать от страсти, а Меллиора с готовностью подладится под его темперамент. Между ними всегда будет пламенный меч правил приличия и общепринятой морали.

Каким контрастом было то низменное влечение, которое испытывал ко мне Джонни, а возможно, и я к нему.

Сэр Джастин наконец умер, и с началом подготовки похорон атмосфера в доме разрядилась. Шторы на всех окнах были опущены; мы двигались по дому в мрачной полутьме. Но истинной печали не было, потому что никто не любил сэра Джастина, а его смерти ждали так долго.

Вопрос стоял просто: «Сэр Джастин умер. Да здравствует сэр Джастин». Слуги потихоньку перешли на новую форму обращения. Джудит стала «миледи», и, почти незаметно, вдовствующая леди Сент-Ларнстон слегка отодвинулась на задний план.

Все работавшие в доме носили на рукаве черные креповые повязки — «в знак уважения», сказала миссис Роулт. Среди прислуги собрали деньги, нас с Меллиорой тоже пригласили внести свою лепту, и было немало волнений, когда принесли венок с надписью «Распахнутся врата небесные», которую выбрала миссис Роулт.

Когда я осторожно спросила, неужели они думают, что сэр Джастин попадет на небеса, ведь, насколько я слышала, он не вел примерной жизни, ответом мне были испуганно-удивленные взгляды. Долл даже легонько взвизгнула, оглянувшись через плечо, наполовину уверенная, как она пояснила, что тень сэра Джастина войдет в кухню и поразит меня насмерть медным пестиком, который Дейзи принесла из моечной и забыла унести обратно.

Разве я не знаю, как опасно дурно говорить о мертвых? Разве я не знаю, что на умерших снисходит благодать? Неважно, что сэр Джастин брал девушек силой; неважно, что он отправлял мужчин, женщин и детей в тюрьму или на каторгу за столь невеликий грех, как нарушение границ его владений; теперь он умер, а значит стал святым.

Они меня раздражали, а духа сэра Джастина я не боялась. Но пытаться что-либо объяснять было бесполезно.

Участники похоронной процессии, облаченные в черное, выполнили свой долг; лошади в бархатных чепраках увезли свою священную ношу, и похороны закончились.

Я уже не боялась Джонни. Больше того, мне даже хотелось еще встретиться с ним. Пока сэр Джастин был так тяжко болен, я навестила бабушку и поговорила с ней о Джонни.

Она глубоко задумалась, а потом сказала:

— Раз он толковал о женитьбе, значит, уже подумывал об этом.

— Только, — ответила я, — как о чем-то совершенно невероятном.

Бабушка покачала головой и одобрительно посмотрела на меня.

— Знаешь, Керенса, — сказала она, — я готова поклясться, что если тебя одеть как надо и отвести туда, где тебя никто не знает, все посчитают тебя за леди.

Я знала, что это правда, потому что изо всех сил к тому стремилась. Это был первый и важный шаг.

— Бабушка, — сказала я, — он никогда не женится на мне. Его мать никогда не позволит. И брат тоже.

У меня сузились глаза, когда я подумала о Джастине, который теперь стал главой дома. У него была тайна — любовь к Меллиоре. Только тайна ли это? Разве прислуга уже не подозревает? Но все равно у него есть уязвимое место, и сможет ли он со своей тайной причинить мне вред?