Ведьмин клад - Татьяна Корсакова Страница 43

Дверь была заперта на замок. Разумно – времена нынче неспокойные. Егор пошарил в кармане джинсов, нашел ключ, который еще до их неудачного сафари выдала ему хозяйка. Попасть ключом в замочную скважину получилось не сразу. Он списывал этот конфуз на непроглядную темноту, но в душе знал, что виной всему – Макаров первач и выпитая на троих бутылка водки.

В домике тоже было темно. Егор бы обязательно включил свет, если бы вспомнил, где выключатель. Пришлось пробираться на ощупь, ориентируясь на лунную дорожку на полу. Дальше просто: Антохина койка справа, его – слева, под плюшевым ковриком с оленями, элементом сельского шика. С одеждой Егор мудрить не стал – где сейчас найдешь тот шкаф? – сбросил прямо на пол.

…Что-то было не так с его кроватью. Хуже того, кровать, кажется, была уже занята. Рука коснулась чего-то теплого и гладкого, заскользила вверх. Вот это, кажется, впадинка между лопаток, а вот это шелковистое – волосы…

Закончить свои изыскания Егор не успел – тело, узурпировавшее его кровать, вздрогнуло и завопило. Тело кричало слишком громко и воплем своим грозило перебудить всю округу. Думать было некогда, действовать нужно было быстро…

Тело, а теперь Егор точно знал, что оно женское – успел сориентироваться на ощупь, – извивалось и брыкалось, и даже пыталось укусить его за руку. Слава богу, хоть орать перестало, только сосредоточенно сопело и однажды, когда он не рассчитал силы и навалился всем весом, тихо всхлипнуло.

Нельзя сказать, что бой был равным – победила сила и ловкость, то есть Егор. Можно было начинать собой гордиться, если бы не одно досадное обстоятельство: поверженный противник повел себя совсем уж безобразно – взял и расплакался.

– Эй, ты что? – спросил Егор испуганно.

– Слезь с меня! – голос был знакомый…

– Лисичка?!

Вот, блин, дурак! Совсем забыл, что Софья Семеновна постелила им с Померанцем на сеновале, поперся по старой памяти в домик для гостей, а тут Наташка…

Будь Егор чуток трезвее, он бы, наверное, извинился и убрался восвояси, но он полез к девчонке с утешениями и увлекся…

А попробуй не увлечься, когда вот оно, горячее тело прямо под твоими ладонями, а память услужливо подсовывает дивные картины: молочная кожа, мокрые волосы, натянутый как струна позвоночник, ну и все остальное, что из-за кромешной тьмы невозможно видеть, зато возможно осязать.

Девчонка, конечно, сопротивлялась, но как-то не слишком убедительно, и Егор окончательно уверился в разумности и логичности происходящего. Да и что тут такого?! Они оба взрослые люди, пережили вместе немало испытаний, а, как известно, испытания сближают. Так что нет ничего удивительного в том, что он попытался сблизиться максимально…

После «сближения» захотелось есть и спать. И если с первым желанием могли возникнуть определенные трудности, то для осуществления второго не было никаких препятствий. Это Егору так казалось, но жизнь вдруг внесла свои коррективы. Стоило ему только устроиться поудобнее и закрыть глаза, как в бок уперся острый Наташкин локоть и сердитый голос зашипел:

– Уходи!

Ничего себе заявочки! Куда это ему уходить на ночь глядя?

Егор так и спросил.

– Куда хочешь. – Давление на бок ослабло, а девчонка уселась на кровати, стащив при этом с Егора одеяло.

– Эй, ты чего?! – Одной рукой он поймал край одеяла, второй попытался погладить Наталью по спине, но она увернулась, перебралась на соседнюю кровать, повторила:

– Уходи!

– Не собираюсь я никуда уходить. Мне и здесь хорошо.

– Тогда я уйду. – Девчонка принялась одеваться.

Егор решил, что она блефует, но, когда через пару минут громко хлопнула входная дверь, понял, что в этой битве проиграл уже он. Выбираться из нагретой кровати не хотелось, но пришлось спешно собирать манатки. Что ж он, зверь какой, чтобы женщина из-за него на улице ночевала?

Наталья сидела на крылечке. Егор присел рядом, набросил ей на плечи свою куртку, сказал шепотом:

– Лисичка, ты меня это… извини.

Она ничего не ответила, лишь зябко поежилась.

– Я на сеновал спать пойду.

А в ответ – тишина… Гордая, понимаешь ли! Типа он урод такой-разэтакий, обидел дите невинное. Она типа не хотела, а он типа заставил…

Егор решительно встал. А вот не будет он извиняться и унижаться! Да и не за что извиняться, дело молодое и вообще… Кто ж виноват, что она в его постели оказалась? А сама и виновата!..

– Спокойной ночи! – рявкнул он и направился прочь от гостевого домика.

Наталья так ничего и не ответила…

…Утро принесло с собой головную боль и чудовищное похмелье – ночные возлияния не прошли даром. Егор, не открывая глаз, потянулся. Какой дурак сказал, что спать на сеновале – исключительное удовольствие? Брехня все это! Неудобно, колко и тело затекло так, словно он спал на кирпичах, а не на сене. Да ладно бы спал, а то ведь всю ночь кувыркался. Сначала с Натальей, но это хотя бы было приятно, а потом, когда Егор перебрался на сеновал и только-только закрыл глаза, приперся Померанец…

Ночь Антоха провел с неменьшей пользой, чем он: реализовал сразу две свои внутренние потребности, и телесную, и душевную. С телесной все было более или менее понятно – продавщица сельпо не смогла устоять перед гарным городским хлопцем и после непродолжительных уговоров отдалась его страстным ласкам. А вот с душевной потребностью все было гораздо сложнее. После самоутверждения на любовном фронте Померанцу захотелось утвердиться на социальном, то бишь подраться. Что он и сделал, вызвав на дуэль лучшего вальщика леса в районе. Вальщик леса оказался жуликом и негодяем и явился на дуэль не один, а с товарищами. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Макар, обеспокоенный их долгим отсутствием, не пришел к клубу и не растащил дуэлянтов. Померанец легко отделался, хотя из его разбитого носа кровищи натекло немерено, и, не зная предыстории, можно было запросто решить, что его пытали. В общем, выспаться Егору так и не удалось. Сначала на пару с Макаром пришлось усмирять рвущегося в бой Антона, а потом еще полчаса выслушивать его пьяные завывания…

Егор открыл один глаз. В лучах утреннего солнца переливались золотом пылинки. Картинка была красивой, и он отважился открыть второй глаз. Лучше бы не открывал, потому что его чувство прекрасного тут же было осквернено видом распухшей померанцевской рожи, а в душе родилось неконтролируемое желание наподдать товарищу по почкам.

– Проснулся? – Антоха открыл один глаз, второй заплыл и не открывался.

– Отвали! – проворчал Егор и отвернулся, чтобы не видеть этого безобразия.

– Классно мы вчера погудели! Да, Ялаев? – спросил Померанец заискивающе.

– Особенно ты.

– Ну, с кем не бывает! Зато будет что в старости вспомнить.

Утверждение это было весьма сомнительным, но удивительным образом примирило Егора и с Померанцем, и с действительностью. Вспомнить и в самом деле будет что. Одно только нападение медведя тянет на целую главу в мемуарах…