Ночи дождей и звезд - Мейв Бинчи Страница 43

— С радостью, — ответил он.

— Мне надо отвезти немного гончарной глины и формы в больницу для их реабилитационных занятий. Поедешь со мной? Понимаешь, терпеть не могу ходить туда в одиночку. Все время кажется, что они снова запрут меня.

— Но вы там были недолго? — спросил Дэвид. — Разве Кристина не помогла вам выбраться оттуда, научив притворяться?

— О да. Это было в первый раз, но потом я туда вернулась, провела там годы, — спокойно ответила Вонни. — Давай возьмем фургон Марии?

— Да, конечно, — улыбнулся Дэвид.

— Ты что, передразниваешь мой акцент, парнишка?

— Передразнивать вас, Вонни? Я не смею!

— Там в саду есть замечательный уголок. Я покажу, — сказала она, когда все было передано по назначению и они сели рядышком, глядя вниз с одного из многочисленных холмов вокруг Агия-Анны. Она продолжила свой рассказ, словно не прерывала его.

На этот раз были заполнены некоторые болезненные пробелы.

— Когда я поняла, что потеряла все, решила больше не притворяться. Стала распродавать все из дома, из его дома, как я считала, и покупала выпивку. Поэтому снова попала сюда, как идиотка. Ставрос всем говорил, что я плохая мать. Тогда здесь не было никаких судов и социальных работников… а даже если и были, я не была в состоянии их понять. Раз в неделю я виделась с малышом Ставросом, по воскресеньям по три часа. И всегда при этом кто-нибудь присутствовал. Не он, не Магда, но отец Ставроса, иногда его сестра или Андреас. Они ему доверяли.

— Андреасу нельзя не доверять. И вы тоже доверяли?

— Конечно. Но эти встречи радости не приносили. Я обычно рыдала, оплакивая все, что потеряла. Этого не должно было случиться. И я прижимала к себе малыша, говорила ему, как сильно я его люблю и как он мне нужен. Он меня боялся.

— Нет-нет, — прошептал Дэвид.

— Именно так. Он ненавидел наши встречи. Андреас обычно увозил его на холм к себе домой, где качал его на качелях, веселил как мог после моих свиданий, а потом я напивалась, чтобы забыться. Так продолжалось годами, именно годами. Ему было двенадцать, когда они забрали его совсем.

— Они?

— Ставрос и Магда. Я тогда была заперта здесь. И как ни странно, когда они уехали, я вдруг поняла, что жизнь продолжается. В тот год один из жителей покончил с собой, и для всех это было потрясением, особенно для алкоголиков. Он тоже этим страдал, ты понимаешь.

Я образумилась. Звучит просто. Но на деле было совсем не просто. Но я справилась, хотя и слишком поздно.

Сын мой, уже подросток, исчез. Я так и не смогла выяснить куда. Его дед, старый парикмахер, в конце концов подобрел ко мне, но так и не сказал, где он. Я писала письма Ставросу-младшему в день его рождения, передавала их через деда, а позднее через его тетушек каждый год. Даже в этом году, когда ему исполнилось тридцать четыре.

— И никакого ответа? — спросил Дэвид.

— Никогда ничего.

— Неужели Андреас не знает? Он такой добрый, он бы сказал вам или дал бы знать вашему сыну, какая вы теперь.

— Нет. Андреас тоже не знает.

— Он бы понял. Его собственный сын, эгоист, не хочет вернуться из Чикаго. Андреас знает, как это тяжело.

— Дэвид, послушай меня.

— Да?

— У всего на свете есть две стороны. Я была свинской матерью, когда Ставрос был маленький. Как теперь он поверит, что я милая и славная? Если бы он и согласился на контакт, это было бы только из жалости.

— Ему кто-нибудь может рассказать, — предложил Дэвид.

Вонни отмела эту идею.

— Послушай, Дэвид, Андреас знал все о том, как управлять таверной, когда Адонис подрастал. Как теперь Адонис может знать, что его отцу одиноко и грустно и что он не дождется его домой?

— Я уже сказал, Вонни, ему кто-нибудь мог рассказать. Например, вы?

— Не смеши, Дэвид, зачем Адонису слушать старую дуру, почти такую же старую, как его отец? Он сам все должен понять.

— О, эти молодые люди такие глупые. Адонис в Чикаго, Ставрос еще где-то, почему они не додумаются вернуться к вам, не понимаю, — возмутился Дэвид.

— В Англии, наверное, много таких, которые недоумевают по тому же поводу, — заметила Вонни.

— Это совсем другое.

— То письмо все еще с тобой?

— Да, но это ничего не значит, — отмахнулся он.

— Дэвид, ты глупышка, я тебя обожаю, но ты совершенный недотепа. В письме мама умоляет тебя вернуться домой.

— Где это сказано?

— В каждой строчке. Твой отец болен. Возможно, он умирает.

— Вонни!

— Именно так, Дэвид. — Она посмотрела на море, как делала это много раз, когда погружалась в собственные мысли.