Тайный искуситель - Тина Сент-Джон Страница 43

— Прошу, милорд, — сказала она. — Позвольте помочь.

И потянулась вниз, слегка промедлив, чтобы взять конец бинта из его рук. Захира опустилась на колени перед ним, на пол и очутилась в пространстве между его раздвинутых ног. Его мощные бедра излучали тепло, жар, который был куда сильнее того, что дарила горящая рядом с ними лампа. Он вскинул руки и в настороженной тишине смотрел, как она тянется вперед и охватывает его талию, чтобы осторожно размотать слой ткани. Она слышала его сдавленный выдох, ощущала тепло его дыхания, коснувшегося ее бровей, когда снимала остаток повязки, чтобы уложить ее на пол.

Рана была чистой и заживала хорошо, но порез был глубок и шрам наверняка останется до конца его дней. Захира нежно коснулась места, в которое ужалил кинжал, и кончиками пальцев провела по неровной коже. И почувствовала прилив сожаления, что именно она нанесла ему эту рану.

— Если бы только я могла это убрать, — сказала она, чувствуя, как сжимается горло.

Себастьян не ответил, но она ощущала жар его взгляда, и когда подняла глаза, увидела, что взгляд его потемнел, а челюсти крепко сжаты. Его локти спокойно лежали на спинке дивана, но руки были сжаты в кулаки, костяшки побелели в свете лампы.

Она поняла с потрясающей ясностью, насколько эротична их поза: она на коленях перед ним, ее голова на уровне его плоского живота, ее груди в нескольких дюймах от бугра в том месте, где соединяются его бедра. Это была позиция, которую она тайком подсмотрела в гареме Масиафа, когда девочка-рабыня доставляла своему любовнику удовольствие ртом. Она вспомнила выражение экстаза на лице мужчины, когда одалиска целовала и посасывала его, и не могла не подумать, каково будет сделать сейчас подобное с Себастьяном. Ее взгляд скользнул вдоль его тела, не спеша, наслаждаясь силой и красотой тренированного воина. Она облизнула губы и осмелилась посмотреть ему в лицо.

— Леди, учтите, — прорычал он. — Вы разжигаете пламя, которое не сможете погасить.

Она знала, о чем он ее предупреждает, но не могла найти в себе силы одуматься. Только не теперь, когда она больше всего хотела быть с ним — пусть даже эту единственную ночь. Она хотела показать ему, почему она здесь, почему она не может отпустить его в Дарум. Она хотела его так, как женщина хочет мужчину, и ей было страшно от этого желания, но она не могла от него отказаться.

Захира подняла руки с колен и слегка погладила его бедра. Ткань его плотных штанов была грубой и тесно облегала его сильные ноги. Она смотрела на свои руки, скользящие по мускулистой длине его бедер, ощущала, как напрягаются мышцы под ее ладонями по мере того, как движения приближаются к его паху. Волна внезапного смущения заставила ее остановиться, не достигая его.

Она услышала низкое горловое рычание, когда ее руки вернулись обратно к его коленям, но когда подняла взгляд, чтобы оценить его ответ, увидела, что его голова запрокинута, а глаза плотно зажмурены. Сухожилия на его шее были четко очерчены, черты его лица стали словно более резкими, прямыми и хищными. Его ноздри раздувались от глубоких вдохов, и он с шипением втянул воздух, когда она подалась вперед и приложила ладони к стальной гладкости его живота, а затем кончиками пальцев двинулась выше, к темным завиткам волос у него на груди.

Что-то нарастало глубоко внутри ее тела, когда она коснулась его голой кожи, что-то теплое и живое. Что-то полное желания. Оно разгоралось, как пламя, о котором он ее предупреждал, медленно выжигая все запреты и оставляя на их месте лишь желание. Захира позволила этому желанию направлять ее пальцы, позволила ему преодолеть ее неопытность.

Она подалась вперед и поцеловала его живот, затем снова, на этот раз ниже, дразня его и позволяя губам многозначительно застывать над атласным теплом его кожи. Дыхание Себастьяна прервалось, его руки опустились ей на плечи, и это прикосновение было тяжелым, резким, все его тело закаменело рядом с ней. Его бедра сжали ее бока, бугор на его штанах вздулся, увеличился и оказался прижат между ее грудей.

Он застонал, грубо выругался и подался вперед, чтобы схватить ее руками и отстранить.

— Захира, — прохрипел он, — если ты дорожишь своей невинностью, ты сейчас оставишь меня. Вернешься в свою комнату. И запрешь за собой дверь. — Его взгляд сиял, опаляющий и голодный, и у нее перехватило дыхание. — Не думай, что я достаточно джентльмен, чтобы предупредить тебя снова. Только не сейчас, когда я хочу тебя больше всего на свете.

Игнорируя дрожь страха, которая охватила ее от мысли о том, чего она собирается добиваться, Захира потянулась пальцами к желвакам на его упрямом лице.

— Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду. Но я там, где хочу находиться сейчас, милорд.

Его улыбка была короткой вспышкой белоснежных зубов в темноте, одновременно торжествующей и полной муки.

— Глупая девочка, — тихо укорил он, а затем его рука оказалась у нее в волосах, охватывая за шею и привлекая ближе, к его поцелую.

Он накрыл ее губы своими и одновременно подался вперед на диване, чтобы их тела тесно вжались друг в друга, а его пальцы мягко сжимали ее затылок. Это была хватка собственника и собственнический поцелуй. Захира хотела утонуть в нем. Она чувствовала, как вторая рука Себастьяна скользит по ее спине, как мягкое движение пальцев натягивает шелк ее панталон и прослеживает изгиб ее ягодиц. Затем обе сильные руки сошлись вместе, поднимая и подхватывая чувствительные мышцы, когда он подтянул ее выше, глубже в свои объятия.

Его язык настойчиво прижимался к ее губам, и, как распутница, которой делали ее его прикосновения, Захира позволила ему проникнуть глубже. Запустила пальцы в тяжелую гриву его волос, отвечая на поцелуй с почти такой же жадностью и настойчивостью. Их поцелуй, их прикосновения были полны желания. Они оба дрожали от силы взаимной страсти.

Аллах, так вот оно, поняла Захира в вихре охвативших ее чувств. Вот та истина, которая может существовать между ними, несмотря на то, кто они, и несмотря на то, что им не быть вместе. Это желание было истинным. И не было силы превыше его, и сегодня ночью не было места притворству или отрицанию.

— Займись со мной любовью, Себастьян, — потребовала она, когда его рот оставил ее губы, чтобы исследовать нежную кожу за ухом. — Прошу. Мне нужно, чтобы ты любил меня.

Он застонал ей в плечо и поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Глаза у него были темными, неистовыми, резкие черты лица еще никогда не были такими выразительными.

— То, о чем ты просишь, — глухо сказал он, — вернуть будет невозможно.

Она слабо кивнула, показывая, что поняла, и кончиками пальцев коснулась его губ.

— Займись со мной любовью, — прошептала она снова.

Себастьян низко и грубо выругался. Вжался лицом в ее ладонь, судорожно и глубоко дыша.

— Иди сюда, — сказал он.

Он взял ее за руку и помог ей подняться на ноги. Захира застыла перед ним, дрожа от предвкушения, и ждала, что он сорвет с нее одежду и овладеет ею. Часть ее желала, чтобы их единение было быстрым и яростным — чтобы стряхнуло лихорадочный порыв ее тела, — но другая часть была испуганной и неуверенной, не знающей, как продолжать.