На этот раз – да! - Лесия Корнуолл Страница 43

Старик ухмыльнулся и, не вставая, изобразил поклон:

– Дункан Макинтош к вашим услугам. Так ты нашла, что хотела, там, в старом замке?

И Кит с изумлением увидел, что Меган покраснела до ушей:

– Я… я н-не знаю…

Старик хитро прищурился:

– Ну а что ты там нашла?

– Его, – пробормотала Меган. – Я нашла там… его.

Старик перевел взгляд на Кита. Его голубые глаза в обрамлении глубоких морщин походили на горные озера в скальных расселинах. Казалось, старик смотрит ему прямо в душу, однако Кит мужественно выдержал этот взгляд.

– Я Россингтон, – пробормотал он.

– Англичанин, – покачал головой старый Дункан. – А что ты делал в Глен Дориан, позволь полюбопытствовать?

– Мы хотим совершить обряд скрепления рук, – вмешалась Меган.

– Что, прямо сейчас?

– Да, – уверенно кивнула она.

– Но когда мы с тобой встретились тогда, в долине, ты сказала, что у тебя уже есть возлюбленный. Так это он?

Кит заметил, что щеки Меган зарделись. Сколько бы ему ни суждено было прожить на этом свете, он до гробовой доски не забудет, как удивительно краснеет эта девушка. Это более всего походило на то, как распускается роза. Он стиснул пальцы, чтобы невзначай не коснуться нежной щеки – так хотелось ему проверить, горяча ли ее щека или прохладна, как розовый лепесток…

Меган гордо выпрямилась:

– Он… лорд Россингтон согласился сделать меня своей женой на один день и один год. Разве этого недостаточно?

Старец прищурился:

– Для меня – вполне. Более мне ничего не нужно. А ты согласен? – взглянул он на Кита.

– Да, – твердо ответил Кит.

– Тогда свяжите ваши руки, – приказал сказитель.

Достав платок Меган, Кит соорудил из него свободный узел, надел его себе на запястье и протянул руку девушке.

Меган вложила свою ладонь в его руку, Кит сомкнул пальцы вокруг ее маленькой ладошки – ледяной, невзирая на жару, – и его ударило словно молнией. Меган подняла на него глаза, а Кит затянул платок. Дункан набросил на их связанные руки край своего пледа:

– Скажите нужные слова!

– Какие слова? – изумленно спросил Кит.

Старик сурово сверкнул глазами:

– Твое имя, ее имя и обет, который вы даете! Девочка, покажи ему, как надо, ну?

Меган сглотнула и вновь зарделась:

– Я, Меган Катриона Макнаб, обещаю оставаться с тобой в течение одного года и еще одного дня… этого довольно?

Дункан почесал в затылке:

– Что ж, это не так чтоб уж очень романтично, но… ладно, этого довольно. – И повернулся к Киту: – А теперь ты скажи то же самое.

– Я, Кристофер Натаниэль Александр Линвуд, граф Россингтон, обещаю оставаться с тобой в течение года и еще одного дня.

Воздух будто сгустился и застыл. Старик не сводил глаз с Кита.

– Ты сказал «Линвуд»?

Кит кивнул:

– Это моя наследственная фамилия.

Старик вновь словно заглянул к нему в душу.

– Стало быть, началось, – пробормотал он. – Уж не думал, что я до этого доживу…

– Что все это значит? – спросила Меган.

Дункан взглянул на нее:

– Это значит, что дело сделано.

– Но ты сказал «началось»…

– Ну да, я так сказал. – Старец вновь посмотрел на Кита. – Я уже глубокий старик, девочка. Ты как-то пришла ко мне и попросила рассказать тебе сказку. Но ты сочинишь свою собственную, и вот сегодня сказке положено начало: кто знает, чем и когда она закончится?

Старик выудил из заплечного мешка видавшую виды чарку – когда-то роскошная, вырезанная из цельного рога и инкрустированная серебром, теперь она потрескалась, а серебро почти все облупилось. Плеснув в нее виски, Дункан протянул чарку Киту. Отхлебнув, молодой человек почувствовал, что в горле у него забушевал пожар, затем огонь распространился по всему телу, а дыхание прервалось – и он мог лишь наблюдать, как Меган делает глоток из чарки, неотрывно глядя ему в глаза.

– А теперь целуй ее! – приказал Дункан.

Кит заколебался, а Меган изумленно глядела на него, снова мучительно заливаясь краской.

– Ну же! – торопил Дункан. – Не могу же я с вами возиться до заката дня!

Кит подался к девушке, обнял ее за талию, притянул ближе… Страх в ее глазах боролся с каким-то иным чувством, Меган опустила ресницы, и их губы встретились. Кит ощутил теплоту ее дыхания и нежность губ… а еще вкус виски. Сердце его снова словно обожгло огнем, он прижал к себе девушку и поцеловал уже куда более уверенно. А она, привстав на цыпочки, прильнула к нему и ответила на поцелуй.

– Ну вот, теперь достаточно, – вмешался Дункан.

Кит не хотел прерывать поцелуй, но инстинктивно отпрянул и изумленно воззрился на старика.

– У меня нет при себе метлы, только посох. Но и он сойдет…

Дункан положил на землю узловатую палку длиной футов пять. Рукоятка посоха была до блеска отполирована за долгие годы ладонью владельца, а другой конец – черен от дорожной грязи.

Руки их были все еще соединены. Кит улыбнулся:

– Готова?

Меган кивнула, улыбаясь в ответ. Ее щеки и губы раскраснелись от поцелуя. Глаза сверкали как звезды. Граф досчитал до трех, и они прыгнули…

На счастье или на беду, теперь они связаны. И свободны.

– Меган Макнаб! Что ты делаешь? – раздался леденящий душу вопль.

Меган обернулась и увидела свою мать. Та взирала на дочь в ужасе. Глаза вдовствующей графини едва не вылезали из орбит, и Меган испугалась, как бы они не выскочили вовсе и не покатились в дорожную пыль… Подле Деворгиллы стоял лорд Мерридью, испепеляя Кита взглядом. Он похож был сейчас на пса, готового ввязаться в драку, – верхняя губа его приподнялась, обнажив зубы. Он даже издал звук, похожий на рычание, – и Меган мертвой хваткой вцепилась в руку Кита.

– Мы… то есть лорд Россингтон и я… Мы совершили обряд скрепления рук и заключили союз на год и один день! – выпалила она.

Лицо Деворгиллы от гнева сделалось темно-пурпурным. Она цепко схватила дочь за руку – так, что острые ногти впились в кожу Меган.

– Ничего подобного, юная леди! Ты этого не сделаешь! Прекрати молоть чушь и сейчас же возвращайся в Дандрамми!

Дункан властным жестом воздел морщинистую руку:

– Больше никаких «ты этого не сделаешь», миссис! Дело сделано. Я сам совершил над ними обряд. Он так хотел, она так хотела, и…

– Заткнись! – взревела Деворгилла. Дункан отпрянул, а графиня повернулась к Мерридью: – Этот идиотский обряд не имеет никакой силы, милорд. Просто древнее суеверие, дурацкие игрища диких горцев, на смех курам и малым детям!