Песня орла - Мэрилайл Роджерс Страница 43

Но тут же девушка отругала себя за такие глупые размышления – ведь разве в их прошлые ночи, полные страстной игры, не касалась она его обнаженного тела и не чувствовала его твердость и жар? И теперь Линет испугалась, что просто не сможет выполнить ту перевязку, на которой настаивала; что бы ни говорил ей ее опыт, но рана требует вмешательства, и вмешательства немедленного. Что ж, если уж ради спасения жизни принца она не побоялась увести отцовского дестриера и ускакать на нем в темный ночной лес, то ради его здоровья она пойдет на то, чтобы увидеть его обнаженное тело.

– Я увижу лишь то, что мне нужно для дела, – сухо ответила она и с напускным спокойствием на лице подошла к Райсу, не спускавшему с нее тяжелого взгляда.

Он затаил дыхание. В словах и поведении девушки теперь дышала какая-то мощная внутренняя сила, ничуть не похожая на прежние взрывы гнева или возмущения. Райс тщательно закрыл ставни и, все же не решаясь на окончательный шаг, попробовал предложить Линет компромисс.

– Что ж, если ты так настаиваешь, то я готов тебе подчиниться, но все-таки сперва позволь мне ненадолго отлучиться в мои покои. Там я сменю эти пропыленные одежды на свежую рубашку, которая покроет меня от плеч до бедер и избавит тебя от ненужного смущения. – И, говоря это, Райс сам почти поверил, что такой маневр поможет кораблю его чести и порядочности благополучно миновать штормовое море желания.

Втайне обрадованная, Линет быстро согласилась на такое предложение, будучи совсем не уверена в том, что сможет добросовестно выполнить перевязку, имея перед глазами соблазнительное и властное доказательство его мужественности.

Райс же, не медля дольше, быстро отправился к себе, где, не открывая раны, скинул потный военный костюм и вернулся в зал, одетый в просторную домашнюю рубаху из грубого холста с широким вырезом у горла, ремень туго стягивал сильные узкие бедра. Молча налил он себе высокий кубок с красным вином и жестом предложил Линет сделать то же самое. Но, завороженная его незнакомой красотой, девушка отказалась легким наклоном головы, которую венчали густые косы.

Райс усмехнулся и выпил, в глубине души благодаря Бога за то, что Линет не вздумала предложить перевязать его прямо в его покоях! Юнид непременно заявила бы, что кровать для этого лучшее место, а перенести близость Линет на своей широкой, украшенной тяжелыми коврами кровати Райс смог бы едва ли.

Бледная, девушка наконец подошла к нему, и отблески свечей, стоявших на столе, заплясали на ее волосах. Райс уселся на низкую скамейку, опершись спиной о стол, и снова взял в руки кубок, стараясь унять в себе ту страсть, которая, как он видел, передавалась и девушке. Щеки ее пылали, она сама стыдилась своих желаний, а главное, больше всего боялась того, что Райс никогда не простит ей соблазна, в какой она опять его вовлекала. Она деланно улыбнулась и якобы беспечно пробормотала:

– Если ты немного поднимешь рубашку, чтобы была видна вся рана, то я сделаю все в три минуты. – Все лицо Линет при этом густо заалело.

И этот румянец окончательно вытеснил из головы Райса сомнения в ее неопытности, ибо только святая невинность могла так краснеть при таких ничего не значащих словах. Она даже не рискнула сама обнажить рану, считая такое прикосновение слишком опасным.

– Вот так тебя, надеюсь, устроит? – усмехаясь, спросил Райс, закатывая рубаху до самого верхнего края повязки.

Девушка кивнула и решилась наконец перевести взгляд с прикрытой материей и потому казавшейся менее опасной груди Райса на его обнаженное бедро – и раскраснелась еще ярче, увидев тугие, гладкие мощные мышцы. Сердце ее заколотилось, и в глазах потемнело.

"Слава всем святым, что я хоть сижу!" – горячо вознесла молитву Линет, обрадованная тем, что не упала в очередной раз под ноги своему герою.

– Да-да, хорошо, – девушка перевела дыхание, стараясь ничего перед собой не видеть. – Я… Я перевяжу тебя быстро, чтобы ты не замерз.

Темно-золотые брови иронически взлетели в удивлении. Он замерзнет? Ну уж это – последняя из всех подстерегающих его опасностей.

– Будет больно, но только минутку. – Быстро размотав повязку, девушка кончиками пальцев положила на рану мазь и стала аккуратно втирать ее, стараясь почти не касаться окровавленной плоти.

Однако даже эти осторожные движения зажгли в Райсе пожар, подавить который он смог, лишь призвав на выручку весь свой холодный цинизм и здравый смысл. Красивое лицо принца превратилось в безжизненную маску.

Закончив втирать мазь, Линет на мгновение задержала пальцы на покрытой тонкими жесткими волосами коже прямо у края уже начавшей затягиваться раны. Ей доставляло непонятное, странное наслаждение дотрагиваться до его тела и ощущать, как мускулы волнующе содрогаются от этих ее прикосновений.

– Поторопись со своей перевязкой! – Слова Райса были почти грубы, а губы, произносившие их, побелели от напряжения.

Злоба и раздражение в голосе принца еще раз подтвердили девушке его полное равнодушие к ней, беспомощно подняла она свои умоляющие глаза к его лицу, к очам, сверкающим чернее, чем ночь, – и тут же отвела, не в силах выдержать этот темный огонь. Страсть ли, гнев ли горели в них, теперь это было все равно, ибо Линет знала главное: честь свою принц не продаст ни за что.

Девушка молча сделала тампон и, не рискуя больше смотреть никуда, кроме как на мелькающее в ее руках полотно, быстро закончила перевязку, вскочила на ноги и уселась снова на низкую скамеечку, не зная, что делать дальше и о чем теперь говорить.

Тогда, чувствуя себя лукавым и безобразным Понтфайнским троллем, которым матери обычно пугают детей, Райс поднялся тоже, подошел к девушке, поймал в свои руки ее дрожащие пальцы, мнущие белое платье, чтобы помочь Линет подняться и проводить ее наверх. Но опять допустил непозволительный промах – взглянул прямо в худенькое испуганное лицо с медовыми глазами.

Под этим взглядом, полным силы и доброты, именно таким, какой рисовался ей в долгих ночных грезах, голова Линет закружилась, и весь мир сосредоточился лишь на этом прекрасном, смуглом, запретном лице.

И вот уже Райс склонил голову к раскрывающимся ему навстречу губам, вот уже глотнул опьяняющего медового аромата, – но дверь позади них вдруг широко распахнулась, и клубящиеся порывы весенней ночной бури внесли в зал темную высокую фигуру.

Черный плащ взвихрился за спиной Грании, когда она решительным жестом откинула капюшон и обвиняющим взором оглядела полуодетого Райса и норманнскую девицу в его объятиях. Не отрываясь от этой картины, она, громко стукнув, закрыла дверь, скинула плащ и подошла к паре поближе.

– Здравствуй же, сестра, – чувствуя, как непрошеный жар заливает его лицо, с насмешкой над собой, начал Райс. – Вот… Поскольку Юнид занята перевязкой раненых, наша гостья решила испробовать свои лечебные таланты на моей пустяковой царапине. – И, как и намеревался раньше, принц помог Линет встать.

Грания молча кивнула, но бросила на брата подозрительный и даже презрительный взгляд.