Леший и Кикимора - Вера Копейко Страница 43

— Различные конфессии со всего мира пришлют к вам гостей, — пообещал Леон Макфадден. — Церковный юбилей почтут своим присутствием представители вашей власти. Стоит поторопиться и издать некоторые книги к этому празднику.

Леон Макфадден приготовил Степану чемодан книг на английском языке.

— Ваш дядя особенно ценил книги о нравственной жизни человека.

— Пастор считает, — добавил от себя переводчик, — такие книги полезны всем. Их купят не только люди церкви, но и самые разные.

— Я понял, — кивнул Степан.

В гостинице он перебрал книги. Кое-что он помнил из английского и перевел названия. «Идеальная мать», «Счастье в браке», «Противоречия, которые легко сгладить»… Как будто он собирался работать не на церковь, а на школу психологии.

Леон Макфадден не ошибся. На церковный юбилей в Россию съехались не только представители разных конфессий со всего света, но и власти. Если бы жена увидела их, она бы перестала говорить, что это секта. Но Зоя осталась в Новополоцке.

Размах этой малой, как ее называют, церкви удивлял Сухинина все больше. Он побывал в духовной академии, которая принадлежит церкви Оказалось, что в ней можно выучиться на дирижера хора. А у их дочери, Катерины, прекрасный слух…

При духовной академии — а она не так далеко от Москвы — есть учебный сельскохозяйственный центр. Любой человек, не важно, интересуется ли он богословием, может пройти курс по выращиванию экологически чистых овощей.

Степан Сухинин до сих пор испытывал странное вдохновение. Как будто все, что происходило с ним в последние годы — расставание с прежней профессией химика, курсы рентгенологов, после которых он нашел работу, постоянная тревога за то, что будет с ним, с семьей, с дочерью, — улетучилось. Словно он долго барахтался на глубине, едва не утонул, но ему бросили спасательный круг. Из прошлого, предыдущие поколения.

Степан говорил жене, которая не соглашалась переезжать с ним в Суходольск:

— Это удача, Зоя. Поверь.

— Отдать десять лет жизни тому, чего ты не понимаешь?

— А я отдал все предыдущие тому, что понимаю? — Он пожимал плечами. — Знаешь, я начинаю верить, что не мы управляем жизнью, а она нами. Поэтому незачем сопротивляться.

— Какая великая мудрость, — насмешливо говорила она. — Мы с Катериной подождем тебя дома. Я думаю, ты скоро вернешься. Только жаль, что твое место рентгенолога кто-нибудь займет.

— Но разве то, что выпало мне, не доказательство того, что кто-то управляет нами? — спорил он. — А хочешь еще одно? — Он сощурился, волосы на затылке вздыбились. Хохолок в то время еще задорно торчал, он заставлял улыбаться каждого, даже в плохом расположении духа. Зоя тоже улыбнулась. Но у нее вышло криво. — Моя фамилия — Сухинин. Я должен ехать в Суходольск. Ты чувствуешь?

— Ага, в город твоего имени, — фыркнула жена. — Небесный промысел. Как там у вас говорят?

Он пропустил мимо ушей особенную интонацию и ударение на словах «у вас». Но ясно почувствовал внутреннее сопротивление жены и ее решимость отделиться от него.

— По завещанию я должен работать в Суходольске. Оттуда уехала семья отцовского дядьки в Америку. Он завещал мне позаботиться о нынешних прихожанах. Он хотел, чтобы они читали полезные для жизни книги.

— Но ты ничего не знаешь, не понимаешь… — твердила она.

— Моя задача — издавать книги. Никто не заставляет меня становиться верующим и адвентистом.

— Все равно кошмар, — твердила она.

— Ты можешь предложить что-то взамен? Выгляни в окно, жена.

— Незачем. Я и так знаю, что там. — Она усмехнулась. — Вообще-то, Сухинин, ты всегда был активным. Я помню, как в стройотряде ты служил комиссаром. Тогда мы укладывали шпалы в Сибири.

— Да, после второго курса, — сказал он. — У тебя были потрясающие шорты, Зойка.

— За них ты меня и полюбил, — насмешливо бросила она.

— А ты меня — за то, что я был начальником?

— Пожалуй.

Он вспомнил, что после этого, последнего перед отъездом разговора с женой он снова испытал жжение в солнечном сплетении. Как после удара под дых.

Сухинин повернулся на другой бок и едва не застонал. Удержался, опасаясь разбудить попутчицу. Интересно, думал он, женщина, которая лежит на полке напротив него, вот так же держится со своим мужем? Надменно, насмешливо, колюче?

Проведя восемь лет в новом для себя сообществе, Степан Сухинин чувствовал себя рентгенологом, у которого появился прибор, позволяющий просветить нечто, что называют душой. Он не вступал ни в какие церковные контакты, как он это называл. Но из любопытства просматривал книги, которые финансировал. Слушал проповеди по субботам. Он даже уловил, хотя не сразу, что для адвентистов седьмого дня нет ничего более авторитетного, чем Священное Писание. Они верят в незыблемость, неизменность и вечность десяти заповедей, которые он с готовностью принимал всегда.

Издание книг захватило его так сильно, что даже он не предполагал у себя такой горячности. Это были полезные книги — как сделать жизнь человека лучше, семью — крепче, любовь — искреннее.

Сейчас он вез из Москвы сигнальные экземпляры книг. Он обнаружил, что в столице издавать дешевле, чем в Суходольске. Даже с перевозкой.

Сухинин отработал на церковь уже восемь лет. Он все чаще думал о том, куда ему податься с вынутыми из дела деньгами. Но на душе не было так холодно и тревожно, как прежде. Ему хотелось и выйти на волю, снять с себя обязанности, наложенные на него наследством, и остаться, продолжить то, что делает.

Он повернулся на правый бок, собираясь заснуть, и оказался лицом к Анне. Он вслушивался в се бесшумное дыхание. Какое все же сходство с его бывшей женой. Но только ли поэтому он говорил с ней весь вечер? Только ли потому ему хотелось разгадать загадку, которую она сама загадала себе?

А она загадала. Не одну, а две. Он это видел. Сухинин теперь гораздо лучше понимал людей, чем прежде. Он знал, что все люди загадывают себе загадки сами. Чтобы воспарить над собой, победив в чем-то. Анне что-то не нравится. Или кто-то? Скорее всего муж.

Выходит, всем большим белолицым женщинам не везет с мужьями? Как его Зое? А какой муж у этой Анны? Интересно, он похож на него самого? А каким он видит себя?

Степан видел себя мужчиной выше среднего роста, не толстого, с умным лицом. Это обязательно, потому что в том сообществе, куда попал он, с глупым лицом быть не положено.

«Пап, какой ты мудрый», — вспомнил он слова дочери и улыбнулся.

Сухинин растил Катерину один, после того как забрал ее в Суходольск после смерти Зои. Он не хотел, чтобы у девочки была мачеха, и не женился.

Не хотел. Как интересно, вдруг заметил он. Прежде он всегда думал о чем-то, употребляя эту частицу. А теперь она почти пропала из обихода. Он чаще утверждает что-то, чем отрицает. Сухинин понял, что, утверждая что-то, можно скорее примирить людей друг с другом.