Свободен для любви - Ричард Гордон Страница 43

— Я тоже, — неожиданно для меня и окружающих возвестила сестра Макферсон. С пьяной удалью, как мне показалось.

Майор просиял:

— Неужели? Очень, очень любопытно. А вы… простите, имеете отношение к медицинской специальности?

— Да, я из друидической сестринской общины. Мы лечимся только белой омелой, а порой на рассвете устраиваем церемониальные жертвоприношения. Хотите, выведу вам бородавки?

Майор опешил было, но затем взял себя в руки.

— Уверен, доктор, что мой случай заинтересует вас, — подобострастно заговорил он. — Мне даже любопытно было бы услышать ваше мнение. Хотя я вовсе не уверен, что вы одобрите мое лечение. — Он хитро осклабился, откинулся на спинку стула, расстегнул пиджак и выставил на обозрение свое изрядное брюшко. — Представляете, доктор, когда мне исполнилось пять лет, врачи уверяли, что жить мне осталось всего полгода!

К счастью, именно в эту минуту официант принес баранину в горшочках и красное вино, подогретое едва ли не до кипения, и нам не пришлось выслушивать хвастливый рассказ майора о нашептываниях какой-то ведуньи, заговорившей ему сразу все болячки. Когда мы перешли к сыру, майор уже задирал брючины и демонстрировал окружающим зарубцевавшиеся шрамы от застарелого остеомиелита. В беседу вступил и седовласый, оказавшийся, как и майор, коммивояжером. Он поведал всем о том, как мучился геморроем. Тут не выдержал и наш официант. Опершись на камин, он принялся хвастать камнями в почках и больными ступнями.

— Раз у вас камни, — вставила сестра Макферсон, — вам нужно побольше пить. Промывайте почки водой. Чистой водой. Пейте вволю — несколько галлонов в день.

— Ерунда! — не выдержал я. Виски возымело свое действие, в голове шумело, а горло немилосердно драло. — Для дипломированной медсестры твои воззрения поразительно устарели. Современные методы лечения мочекаменной болезни начисто отрицают…

— Ах, так вы, значит, врач и медсестра! — обрадованно прокудахтала старая перечница справа от нас. — А что, позвольте спросить, привело вас в наши края?

— Мы встретили по дороге одного человека, который порекомендовал эту гостиницу. Мы вообще-то кузен и кузина, а едем мы на похороны дядюшки, который…

— О Господи! — громко выпалила сестра Макферсон. — Может, хватит? — Она встала. — Я пошла спать.

Спать! Я внезапно вспомнил, зачем мы сюда приехали, и сказал ей вслед:

— Я сейчас тоже пойду.

— Но ведь еще и десяти нет, — возразил майор. — Давайте пропустим по стаканчику.

— Нет, благодарю. — Я повернулся к официанту, который стоял, задумчиво почесывая ляжку. — Принесите мне то, что осталось от нашей бутылки виски. Заберу к себе в номер.

Сидя на краешке жесткой кровати, я предавался грустным мыслям. Как дорого я бы дал сейчас, чтобы лежать дома в теплой постели, благодарно попивая чай с медом, который каждые полчаса подносила бы какая-нибудь заботливая сиделка. Увы, мне предстояло выдержать испытание до конца. В противном случае многоопытная сестра Макферсон, для которой — в этом я был свято убежден — подобные приключения не были в новинку, заклеймит меня несмываемым позором.

Выждав, пока вокруг все стихло, я медленно разделся, облачился в халат и осторожно распахнул дверь. Снаружи было темно и тихо. Я начал спускаться по ступенькам.

Не знаю, по какой причине — из-за температуры, виски или волнения, — но мое сердце колотилось как безумное. Я крался по коридорам почти ощупью, постаравшись как следует запомнить дорогу к номеру три, когда возвращался к себе после ужина. Точно зная, что возле притороченного к стене огнетушителя надо повернуть налево, я повернул, спустился на три ступеньки и оказался на втором этаже. Я перевел дух, перепроверил свое местонахождение, нащупав мраморную статуэтку Британии, и уже готовил силы для завершающего броска, когда вспыхнул свет.

— Да?

Миссис Цербер-Дигби в халате и сеточке для волос стояла в дверях своей комнаты.

Я попытался улыбнуться:

— Э-э… добрый вечер.

Она промолчала.

— Я искал ванную, — нашелся я.

— Ванная есть и на вашем этаже.

— Да что вы? В самом деле? А я не заметил.

— Она находится прямо напротив вашего номера. На дверях крупными белыми буквами написано ВАННАЯ.

— Спасибо, — раскланялся я. — Огромное спасибо. Ужасно глупо было сюда притащиться. И как это я не заметил? Все удобства, надо же. Прекрасный у вас отель. Замечательный.

Миссис Дигби не ответила, и мне пришлось вернуться к себе тем же путем, что я и пришел. Мегера дождалась, пока я исчезну за поворотом, и лишь тогда выключила свет. Прождав в холодном коридоре десять минут, я попытался прокрасться обратно, но она снова зажгла свет, прежде чем я успел достичь основания лестницы.

— Как вы сказали — напротив моей двери? — переспросил я. — С табличкой ВАННАЯ?

— Да!

— Понятно, мэм. Спасибо. Спокойной ночи, мэм. Счастливых сновидений.

Я вернулся в свой номер и залпом допил оставшееся в бутылке виски. Часы показывали уже половину двенадцатого. Похоже, для успешного выполнения задуманного плана мне предстояло прождать еще час. А то и два. Я улегся на кровать и раскрыл номер «Ланцета», который случайно прихватил с собой.

Когда я проснулся, было уже девять утра.

— О Господи! — воскликнул я, предвидя, как стану всеобщим посмешищем в больнице. Одевшись на скорую руку, я соскользнул вниз и промчался к номеру три. В комнате никого не было, а на кровати сестры Макферсон одиноко лежала розовая ночная рубашка. Холл тоже было пуст, да и в кофейной не оказалось ни души.

— Если ищете свою даму, — с ехидцей произнес высунувшийся из кухни официант, — то она ушла гулять с майором.

На обратном пути мы с сестрой Макферсон почти не разговаривали. Лишь завидев ворота зоопарка, она залилась звонким смехом.

— Не понимаю, отчего ты веселишься, — угрюмо промолвил я. — У меня, между прочим, высоченная температура, горло болит и башка раскалывается. Да и откуда я мог знать, что у них там творится?

— Я тебя вовсе не виню, — снова прыснула Нэн. — Представила просто, как наши девчонки обхохочутся.

— Как, ты им расскажешь? — испугался я.

— Конечно! А почему бы и нет? Ведь жизнь у медсестер скучная и однообразная. А минутка веселья ее скрасит.

— Если ты хоть слово ляпнешь своим подружкам, — прошипел я, — я раззвоню об этом по всему нашему корпусу. Бингхэм будет очень рад.

Но она только засмеялась:

— О нет, ты не посмеешь.

— Еще как посмею!

Но я знал, что она права.

Сестра Плюшкиндт с тех пор никогда больше со мной не разговаривала. А две недели спустя сестра Макферсон объявила о помолвке с Бингхэмом.