Выйти замуж за лорда - Джудит О'Брайен Страница 43

– Вы рисуете, мисс Ллойд?

Абигайль Мерримид одарила Констанс характерной для себя улыбкой. В ней было что-то неестественное. Казалось, почти все черты ее лица осуждают эту улыбку как нарушение единого кодекса правил, предписывающих неизменное презрение.

Дамы собрались в гостиной для послеполуденного чаепития. Большинство мужчин еще не вернулись с охоты, видимо, празднуя дневную добычу или просто наслаждаясь освежающими напитками в походной палатке.

– Нет, леди Мерримид, боюсь, у меня нет таланта к рисованию, хотя желание есть.

Возможно, Абигайль просто пыталась завести с ней разговор, подумала Констанс и вернулась к атласу мира, который разглядывала.

– Вы вяжете или вышиваете?

– Я пыталась научиться, – промолвила Констанс, ведя пальцем по линии реки Миссисипи, – и тому и другому. Боюсь, результаты не стоили усилий.

– Возможно, вы сильны в музыке, мисс Ллойд?

Констанс пожала плечами.

– Я люблю музыку.

– На каком инструменте вы играете?

Бесполезно сопротивляться, подумала Констанс, осторожно закрывая атлас и отдавая все свое внимание в распоряжение леди Мерримид.

– Я играю на фортепиано, но не очень хорошо. В основном детские песенки.

– Полноте, мисс Ллойд, не скромничайте. Мы здесь среди друзей. Боюсь, вы утаиваете от нас, что играете на фортепиано.

– Я ничего не утаиваю, леди Мерримид. Я немного играю на фортепиано.

Леди Трент, занятая разглядыванием акварельного пейзажа, повернулась к Абигайль и Констанс.

– Фортепиано – это прекрасный инструмент. Вы видели изящнейшее фортепиано здесь, в музыкальном салоне?

– Нет, леди Трент, я не заметила, – ответила ей Абигайль и снова повернулась к Констанс: – Значит, вы играете на фортепиано? Как странно. Не думала, что гувернантка умеет играть на фортепиано. Вас, должно быть, учили этому в детстве. – Ее тон свидетельствовал о том, что Констанс даже в детстве достойна ее осуждения.

– Да, учили.

Констанс была в желтом парчовом платье, надетом ею для ленча, на который она так и не попала. Она не считала нужным менять платье, ибо только один Джозеф, видел ее в нем.

– Вы доставите нам удовольствие, сыграв что-нибудь на фортепиано здесь, в Сандринхеме?

– Боюсь, что нет. Я играю только детские песенки.

– Как мило, мисс Ллойд. Я полагаю, что ваш опыт гувернантки, играющей на фортепиано, и ваша помолвка со вторым сыном герцога позволят вам еще больше совершенствоваться в умении рассказывать сказки.

– Я рассказываю сказки главным образом детям. Хотите послушать одну из них?

Леди Коллинз едва скрыла смех, заменив его легким покашливанием.

– Простите, – промолвила она.

– Как забавно. – Абигайль снова попыталась изобразить улыбку, но все кончилось тем, что она лишь показала свои выступающие вперед зубы.

В это время в гостиной появилась Виола Рэтботтом.

– Принцесса сейчас спустится вниз, – объявила она.

– О, мисс Рэтботтом! – воскликнула Констанс. – Как себя чувствует лорд Гастингс?

Виола вспыхнула, а Абигайль наконец широко, по-настоящему улыбнулась.

– Что вы хотите этим сказать, мисс Ллойд?

– Как я понимаю, вы были настолько добры, что отнесли ему ленч в комнату. Благодарю вас. Я чувствую себя неважно и поэтому не смогла сама сделать это. Ему стало лучше?

Виола вздохнула с облегчением:

– Да-да, конечно, мисс Ллойд. Мне кажется, ему лучше. Простите, я вначале вас не поняла.

Констанс прикусила губу, глядя на Виолу, севшую рядом с леди Трент. Абигайль продолжала улыбаться.

Когда принцесса присоединилась к дамам, было уже около шести вечера. Стали возвращаться мужчины. Констанс услышала голос Филипа, он смеялся чему-то, что рассказывал ему принц, хотя обычно Филип ни в чем не находил юмора.

Услышав его голос в холле, Констанс почувствовала, как все у нее сжалось внутри. Это был ее будущий муж, его бесстрастный смех, равнодушный голос. Умом она уже понимала это, но чувства отказывались верить правде.

Странно, но она вдруг поняла, что знает его еще меньше, чем тогда, когда впервые танцевала с ним в Каусе. Когда видела, как он проезжал верхом мимо ее окна. Она сама выдумала его, добавила к его внешности еще и характер. Так он стал ей ближе, но это был выдуманный образ Филипа.

Он был так непохож на Джозефа. Того она узнавала постепенно, снимая, как с луковицы кожуру, слой за слоем, обнаруживая новую глубину и силу его личности.

Джозефу удалось справиться с Люцифером силой своих рук и своей воли и спасти ее от несчастья. Благодаря своему желанию и воле он сумел со многим справиться.