Вслед за луной - Линда Кук Страница 43

Еще не так давно ему казалось, что Джоанна уже никогда больше не подпустит его к себе. Это случилось две ночи назад, когда между ними вспыхнул жаркий спор из-за решения Паэна восстановить брата в правах сеньора Рошмарена. Его слова вызвали негодование Джоанны, а после того как Паэн упомянул в разговоре о своем обете поддерживать наследников брата вместо собственных внебрачных отпрысков, он заранее смирился с тем, что его ждет череда холодных ночей, проведенных на полу за дверью их каюты. Однако едва последние гневные слова повисли между ними в воздухе, вдова Мальби, неожиданно обернувшись к нему, протянула ему руку:

— Вы милый, благородный дурачок, раз готовы поступиться собственными интересами, чтобы вернуть Алена в Рошмарен, зная, что вам придется защищать брата до конца его жизни. Так неужели из-за этого мы лишим себя тех немногих дней, которые нам суждено провести вместе? — Она улыбнулась, несмотря на то что ее глаза подозрительно блестели. — МЫ тут наговорили друг другу достаточно обидных слов по поводу вашего незаконного ребенка, а моего сына, так давайте же по крайней мере дадим бедняжке возможность появиться на свет.

В его воображении предстал образ Джоанны Мерко, одинокой и с раздавшимся животом, которой в середине будущего лета придется рожать в какой-нибудь уединенной йоркширской усадьбе, давая жизнь его ребенку. К тому времени слабая надежда на то, что ему удастся вернуть Рошмарен, может окончательно развеяться, и тогда он вернется к Джоанне, чтобы быть рядом с ней на период родов. Впрочем, он тут же отбросил эту мысль как нелепую, поскольку никакого ребенка может и не быть. Джоанна была замужем за Мальби почти год, но так и не понесла. Тем не менее этот образ упорно преследовал его..

Должно быть, эта женщина и впрямь была ведьмой — прекрасной, светловолосой ведьмой, явившейся с сурового севера, чтобы отвлечь его от главной цели всей его жизни. Ей достаточно было просто улыбнуться ему в робкой, застенчивой попытке его соблазнить и стянуть рукав платья с прелестного белого плеча, чтобы Паэн тут же погрузился в забытье. Сладостное забытье…

* * *

Паэн поднялся со скамьи и ощупью пробрался между рядами скамеек к корме, где двое дюжих мужчин крепко вцепились в рулевое весло. На долю этих людей выпала самая трудная задача — удерживать огромное весло над зеленой поверхностью воды и поднимать его всякий раз, когда судно неуклюже переваливалось через гребень вала и стремительно падало вниз, чтобы его не вырвало из их рук и не унесло в море. Если бы рулевое весло сломалось или матросы не сумели удержать судно под прямым углом к набегавшим волнам, последствия могли бы оказаться самыми печальными.

Отсюда, с кормы, нос корабля казался таким маленьким и хрупким, и если он хотя бы в одном месте даст течь и морская вода хлынет внутрь…

Паэн направился к каюте, на ходу бормоча извинения, когда ему случалось наступить на ногу кому-нибудь из гребцов. Джоанна спала в той же позе, в какой он ее оставил, однако ее недавняя бледность уже прошла. Если он уговорит ее съесть побольше хлеба и выпить побольше воды, ей не страшна будет морская болезнь.

— Джоанна… — пробормотал Паэн. — Проснитесь, Джоанна.

Теперь ее глаза казались зелеными — зелеными, как море.

— Что-нибудь случилось? — испугалась она. Паэн подтянул к себе сумку с провизией и нащупал в ней завернутую в ткань буханку хлеба.

— Ешьте, — произнес он. — Вам надо есть как можно чаще, чтобы не свалиться от морской болезни. Джоанна кивнула и села.

Паэн развернул ткань и вдруг с неприятным ощущением подступающей тошноты обнаружил, что достал из сумки сыр.

— Это не хлеб, — пробормотал он.

Она подняла на него зеленые глаза и улыбнулась.

— Что ж, тогда я отведаю сыра.

— Нет. Хлеба.

Джоанна взяла у Паэна сыр и, положив на колени, развернула ткань, в которую он был завернут. Затем, вынув из-за пояса маленький кинжал, принялась нарезать золотистую массу на куски.

— Погодите. Хлеб лучше…

— Ваши друзья тамплиеры делают превосходный сыр. Я никогда не пробовала ничего вкуснее. — Джоанна отрезала толстый ломоть и протянула его Паэну.

— Нет, — скривился он.

— Здесь его более чем достаточно, чтобы…

— Нет, — повторил Паэн и опрометью выскочил из каюты, чтобы вобрать в свою тяжело вздымавшуюся грудь немного свежего морского воздуха. Он все же успел ухватиться за поручень, свесив голову через край. Сквозь щелочки прищуренных глаз он видел зеленую морскую воду, обтекавшую корпус корабля, и переднее весло, мелькавшее то вверх, то вниз в темпе более быстром, чем резкая пульсирующая боль у него в висках.

Чья-то рука легла ему на плечо, а другая потянулась к его запястью.

— Назад! — рявкнул Паэн. — Иначе я могу заблевать вам все лицо. Если вы хотите помочь, лучше смотрите внимательнее за женщиной, чтобы она ненароком не упала в море. — Он сделал последний отчаянный вдох и зажмурил глаза.

— Она не упадет в море, если только вы сами ее туда не отправите, — раздался рядом твердый голос Джоанны Мерко.

— Убирайтесь! — с трудом выговорил он. Она провела по его щекам куском ткани, смоченной в пресной воде, и вытерла ему лоб.

— Ну же, давайте, — обратилась к нему Джоанна. — Я буду рядом.

Словно издалека до Паэна донесся кашель одного из гребцов. Он резко отстранил от себя Джоанну, с наибольшей скоростью, на какую только был способен, ринулся на противоположный борт судна и оставил весь свой завтрак на гладкой поверхности моря. Затем набрал в рот воды из бурдюка, который кто-то сунул ему в руку, и сплюнул ее вниз. Влажная ткань снова легла ему на лоб.

— Почему бы вам не прилечь? — предложила Джоанна. — Я помогу вам добраться до каюты.

— Я не шучу, — процедил он сквозь зубы.

— О чем вы?

— Убирайтесь! — прошипел Паэн. Взгляд его был прикован к куску ткани у нее в руках. — Клянусь грязной мошной святой Елены, это обертка от сыра!

— Нет. Вы ошибаетесь…

— Это обертка от сыра, будь он трижды неладен!

— Нет, Паэн. Сыр здесь ни при чем.

— Неужели вам так уж необходимо произносить это слово вслух? — простонал он.

Тошнота постепенно отступала, и перед взором Паэна снова предстало лицо Джоанны — румяное, как лепестки розы, и здоровое, как у деревенской молочницы в середине лета.

— Я мог бы возненавидеть вас за ваш румянец и бодрый вид, — проворчал он, — Знаю, — усмехнулась она. — А теперь, может быть, вы вернетесь в каюту?

Паэн покачал головой.

— Скверная мысль.

— Если хотите, я выброшу сыр.

— Умница. Вы просто умница, Джоанна.

Для них было большой удачей, что они находились на борту корабля тамплиеров, команде которого, по словам Амо, они могли полностью доверять. Если бы кто-нибудь из этих людей пробрался в каюту, чтобы похитить вдову Мальби, у Паэна едва ли хватило бы сил поднять меч на ее защиту.