Страсть и скандал - Элизабет Эссекс Страница 43

Он медленно вел ее через широкий двор в зенану и тянул время, как будто ему нечем было заняться, кроме праздной болтовни о погоде, об успехах, которые Катриона делает в изучении языка, о том, какого мнения она о поэме, которую он дал ей прочесть. А затем он кланялся и удалялся восвояси, оставив ее на попечении Мины и бегумы.

Боже, как же ей сейчас не хватало Мины! Как нужны ее прямые суждения, неистощимый оптимизм. Как нуждалась она в ее совете! Но Мина посоветовала бы то же самое, что и тогда в Сахаранпуре, — доверять Танвиру Сингху. И верить в себя.

Это как раз было труднее всего. Ее вера и ее доверие были выжжены тем пожаром.

Мина выбранила бы ее за утрату веры в себя. Мина была самым прекрасным, самым уверенным в себе и щедрым созданием, что встречала Катриона за всю свою жизнь. Если Танвир Сингх был переодетым принцем, то бегума Мина до кончиков ногтей была царствующая принцесса, власть которой незыблема. Каждый день ее наряд поражал великолепием. Облегающая, подчеркивающая фигуру туника и шальвары из сверкающего шелка и расшитого атласа, драгоценные украшения с головы до пят — серьги и заколки для волос, кольца и ожерелья, браслеты на запястьях и лодыжках. Исполненная уверенности в собственной красоте и женственности, потому что даже драгоценным камням не сравниться было с ее живой красотой. Ее кожа была цвета меда диких пчел, темные волосы под легкой вуалью отливали теплым шоколадным оттенком. Но глаза были светлые и сияли зеленым огнем так, что у Катрионы перехватывало дыхание. Хотелось заглянуть в самую их глубину, чтобы удостовериться, что они такие на самом деле.

Несмотря на все заверения Мины, что Танвир Сингх ей брат лишь по духу, на взгляд Катрионы, Танвир Сингх и Мина были так похожи чертами лица и цветом кожи и глаз, что вполне могли быть родственниками. Возможно, и были — возможно, Танвир Сингх был сыном полковника Бальфура. Не исключено даже, что наследником, — она никогда не слышала, чтобы у него был сын. Катриона все еще не могла толком разобраться в запутанных вопросах родства, власти и религии в Индии. И, если честно, совсем не имела понятия о разных религиях, которым, очевидно, были привержены члены этой семьи. Бегума и в особенности Мина, которая была супругой старшего сына наваба из Ранпура, следовали законам ислама, посему скрывались от посторонних и закрывали лица. С другой стороны, Танвир Сингх сообщил ей, что он сикх, монотеист. А что до полковника, о котором Катриона могла предположить, что воспитывался он в христианской вере, то этот человек вовсе не выказывал никаких религиозных убеждений.

И Катриона чувствовала, что спрашивать будет неудобно. Каждый раз, когда она упоминала имя Танвира Сингха — рассказывала, как они катались верхом, с детьми, во фруктовых садах к северу от города, или же забирались в холмы, или приводила какое-нибудь из его суждений, — Мина набрасывалась на нее, как игривая, но востроглазая кошка:

— Ты разве не думаешь, Катриона, что Танвир Сингх очень красивый мужчина?

— Да. — Катриона была уверена, что ее щеки горят жарким румянцем, но у нее не было оснований скрывать от друзей правду. — Конечно. Он очень красивый джентльмен.

— Хорошо. Это хорошо, что ты так думаешь. Я беспокоюсь, что у него нет поклонниц, потому что он все время в дороге, вечно странствует по свету, из королевства в королевство. Ему давно следует завести возлюбленную, если уж он не может пока взять жену.

— Разумеется, ты же так не думаешь? Я не возлюбленная Танвира Сингха! — возмущалась она, а жар заливал ее шею. Откровенность Мины и даже бегумы в вопросах брака и плотской любви все еще не переставала изумлять Катриону. — Да у меня и нет таких намерений.

— Разве? Тогда почему ты ищешь его общества, если не хочешь насладиться его телом? — изумленно распахнув глаза, говорила красавица. — Неужели ты просто дразнишь его и играешь с ним?

— Господи, нет. — Ее кожа горела огнем, который концентрировался где-то внизу живота. — Я бы никогда так не поступила. Мне он очень нравится. Он мой друг. — Катриона не знала, как объяснить это чувство восхитительной и надежной дружбы с высоким торговцем, при том что ее одолевали другие, менее понятные, но властные чувства, которые она пыталась подавить. — И мы оба любим лошадей.

Мина выгибала безупречную бровь и скептически поджимала губы.

— И вы всегда говорите только о лошадях?

— Нет, мы говорим о множестве всяких вещей. Но никогда о том, чтобы стать любовниками.

— А почему нет? Я видела, как он на тебя смотрит. Не как друг. — Откинувшись на подушки, Мина рассмеялась с видом опытной женщины. — Я шокировала тебя своей откровенностью, но мой брат слишком долго был одинок. А ты первая из женщин, любой расы и веры, кого он захотел мне представить.

— Правда? Но, конечно же, у него много друзей? — Кажется, весь мир ходил в друзьях у Танвира Сингха.

— Конечно. Он принадлежит миру. Все — от Кабула до Калькутты — знают имя Танвира Сингха. Действительно, у него много друзей, но очень немногих он приглашал в дом моего отца. И, разумеется, ты первая, кого он просил представить моей уважаемой матушке.

Катриона понимала, к чему ее обязывает такая честь.

— Моя дорогая принцесса, вы даже не представляете, как я ценю вашу дружбу. И вашу, бегума Нашаба Нисса. — Катриона повернулась к почтенной даме. — Надеюсь, вы не сочтете меня недостойной дружбы Танвира Сингха.

— Нет-нет! — воскликнула Мина. — Как это недостойной, если ты самая великодушная и добрая девушка на свете! Но ты не готова к тому, чтобы следовать путями этого мира. Если ценишь мою дружбу, тогда ты должна ценить и мои советы. Особенно совет насчет Танвира Сингха.

— Ты одна в этом мире, — согласилась бегума. — У тебя нет матери, которая учила бы и заботилась о тебе.

Эти женщины явно говорили о ней между собой.

— Моя тетя очень добра ко мне.

Бегума покачала головой.

— Но разве учит она тебя быть женщиной? Старается ли найти тебе мужа?

— Ну, не совсем так. — У Катрионы не было желания обсуждать запутанные отношения между тетей Летицией, лейтенантом Беркстедом и лордом Саммерсом. Как лорд Саммерс буквально толкал ее в объятия лейтенанта. Тем более что обитательницы зенаны скорее всего и так это знали. Разумеется, они жили в затворничестве от мира, но, как гласит пословица, «весь мир и его жена» сами напросились к ним в гости. — Скажем так: их усилия, к сожалению, были напрасны.

— Тогда мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы тебе помочь, — заявила бегума.

— Мы обязаны, — возвестила Мина. — Мы сделаем тебя красивой. Ибо твои глаза откроются лишь тогда, когда почувствуешь себя красавицей, поймешь силу своей неяркой английской красоты. И его глаза откроются тоже. И ты поймешь, каково это и как должно происходить между вами двумя.

— Я не уверена. — Катриону охватили сомнения. И она была встревожена. И Мина это видела.

— Посмотри на него, когда увидишь его в следующий раз, — настаивала Мина. — И подумай о моих словах, дорогая сестрица. Посмотри, какие сильные у него руки, какие широкие плечи, и спроси себя — только ли дружбы ты ищешь? Спроси, неужели это просто дружба, из-за которой учащается дыхание, а тело чувствует себя родившимся заново под покровом кожи? Спроси себя.