Ночью, при луне... - Джеки Д'Алессандро Страница 43

Сделав глубокий вдох, она решительно утерла слезы. Вдруг что-то прикоснулось к ее плечу, и она подняла голову. Франклин, как будто почувствовав ее настроение, наклонился к ней, и его набитое плечо прижалось к ее плечу. Это было проявлением сочувствия – великолепной черти идеального мужчины. К сожалению, его комковатая голова скатилась с плеч и валялась теперь на полу, возле обутых в сапоги ног. Готовность в буквальном смысле теряй, голову была чертой менее привлекательной. Очевидно, требовалось исправить дело с помощью иголки и нитки.

Сара со вздохом посадила Франклина прямо, подняла с пола голову и пристроила ее на плечи. Потом решительно встала. Довольно. Она попусту потратила массу времени, желая получить то, что не могла иметь. Желая мужчину, о котором не следовало даже мечтать. Мужчину, интерес которого к ней был подозрителен и уж наверняка мимолетен. Мужчину, который, вполне возможно, был подлым убийцей.

Однако как только эта последняя мысль пришла ей в голову, ее сердце неистово бросилось на его защиту: должно иметься какое-то другое объяснение тому, что лорд Лэнгстон возвращался домой с лопатой в руке в ночь убийства мистера Уиллстона. Но какое? Она уже поняла, что он лгал, что ухаживал за растениями, цветущими ночью. Способен ли он производить зловещие эксперименты вроде тех, которыми занимался доктор Франкенштейн? Разумеется, нет. В таком случае приходится вновь вернуться к тому же вопросу: чем он занимался в ту ночь?

Она вздохнула. Пора отложить на время эти мысли и залезть в ванну. Но сначала надо позаботиться о Франклине – не оставлять же его беззащитным, пока она будет мыться. Взяв под мышку его неуклюжее тело и голову, она подошла к гардеробу и запрятала их в самый дальний угол. Ему было там не очень удобно, и голова его держалась не совсем прямо, но придется идеальному мужчине потерпеть. Хорошо еще, что у него не было шеи, потому что если бы была, то к утру он растянул бы шейную мышцу.

Закрыв двустворчатую дубовую дверцу гардероба, Сара пересекла комнату, утопая босыми ногами в пушистом ковре. Положив очки на столик рядом с ванной, она развязала поясок халата и стряхнула его с плеч, так что он упал на пол возле ее ног. Потом осторожно перешагнула через край медной ванны и медленно опустилась в горячую воду.

Испустив вздох наслаждения, она согнула колени, потому что длина ванны была меньше ее роста, и опустилась еще глубже, так что душистая горячая вода коснулась подбородка. Потом откинула голову на изогнутый медный подголовник, закрыла глаза и позволила телу впитывать тепло. Тишину в комнате нарушало лишь тиканье часов на каминной полке.

Тепло и пар расслабили ее напряженные мышцы, и ей вдруг вспомнилась другая ванна…

Перед глазами возник образ лорда Лэнгстона, выходящего из ванны после купания. Вода стекает по его мокрому голому телу. Он поднимает мускулистые руки, чтобы откинуть назад мокрые волосы. Боже милосердный! Нет ничего более великолепного, чем ванна, – разве что возможность наблюдать, как ее принимает идеальный мужчина.

– Нет ничего более великолепного, чем ванна – разве что возможность наблюдать, как принимает ванну очаровательная женщина, – услышала Сара знакомый бархатистый баритон человека, словно читавшего ее мысли. Тихо охнув от неожиданности, она сразу же открыла глаза, села, расплескав воду, и искоса взглянула в сторону камина. Хотя очертания фигуры были несколько расплывчатыми, было невозможно ошибиться в том, что, небрежно опираясь плечом на каминную полку, у камина стоит не кто иной, как лорд Лэнгстон собственной персоной. В одной руке он держал что-то белое, и она, прищурив глаза посильнее, поняла, что это ее халатик.

Схватив со столика очки, она надела их и сложила на груди руки, чтобы прикрыть наготу. Сердито взглянув на него, она заметила, что он снял пиджаки галстук, оставшись в белой сорочке, черных брюках и сапогах. Ворот сорочки был распахнут на груди, а рукава закатаны по локоть.

Ее сердце как будто сделало сальто в груди. Он выглядел таким неотразимым, потрясающе мужественным и бессовестно красивым! Она перевела на него взгляд и заметила, что он смотрит на нее и по лицу его расплывается улыбка.

– Что вы здесь делаете? – прошептала она.

Он приподнял бровь и придал лицу самое невинное выражение.

– Разве не понятно? Я наблюдаю, как вы принимаете ванну. Как и вы наблюдали за мной. – Он поднял руку с ее халатиком. – И заимствую предмет вашей одежды. Как и вы позаимствовали один из моих. Я называю это «око за око».

Она прижала к груди колени и обвила их руками.

– Вы имеете в виду месть?

Он прищелкнул языком.

– Месть – такое непривлекательное слово. – Он окинул взглядом ее тело, и глаза его, кажется, потемнели. – А в том, как вы принимаете ванну, нет ничего непривлекательного. Вы выглядите прелестно. Совсем как на полотне Боттичелли.

Она покраснела до корней волос, небрежно собранных на макушке, которые, она была уверена, напоминали сейчас воронье гнездо.

– Вы надо мной издеваетесь, милорд, – сказала она. Господи, неужели этот хриплый голос принадлежит ей?

– Ничего подобного. Я не прячусь за шторой, чтобы посмотреть, как вы принимаете ванну. Я выступаю с поднятым забралом и действую открыто и честно.

Не спуская с нее взгляда, он оттолкнулся от каминной полки и придвинул кресло к краю ванны. Перекинув ее халатик через спинку кресла, он уселся сам и сказал:

– Продолжайте, прошу вас. Не обращайте на меня внимания.

– Продолжать?

– Да, продолжайте мыться. – Он наклонился вперед и, опершись локтями о край ванны, опустил в воду кончики пальцев. В глазах его блестели озорные искорки. – Не помочь ли вам найти мыло?

При одной мысли о том, что его рука шарит под водой по дну ванны, у нее перехватило дыхание. Не в состоянии творить, она покачала головой, от чего очки соскользнули на кончик носа. Она не успела их поправить, потому что он их снял и положил на столик.

– Они все равно запотеют от пара, – сказал он. – К тому же вам они не потребуются, потому что я твердо намерен оставаться рядом.

– Но это неприлично, – заявила она. Наконец-то здравый смысл в ее сознании восторжествовал.

– Вы, кажется, так не думали, когда пришли в мою спальню и наблюдали, как я принимаю ванну. Так что кто бы говорил, а вы бы помалкивали.

Проклятие! Досадно, но Сара не могла отрицать, что он прав.

– Это едва ли справедливо. Ведь вы не знали, что я за вами наблюдаю.

– Не знал. – На его губах заиграла бесовская улыбка. – Если бы я знал, что у меня есть зрительская аудитория, я устроил бы более зрелищное шоу. – Он погладил кончиком пальца ее лодыжку, от чего у нее по спине пробежали мурашки. – Вы видели мое купание. Будет только справедливо, если я увижу ваше, Сара.

При звуке своего имени, произнесенного шепотом, она задрожала. Она действительно видела, как он купается, и эту картину никогда не забудет. Как ни печально, но она сомневалась, что ее вид окажется столь же незабываемым. Однако Мэтью так смотрел на нее… глаза его потемнели, взгляд стал напряженным. И был в его взгляде некоторый вызов, как будто он спрашивал: «Хватит ли у тебя смелости?»