Жена на выходные - Эмилия Грант Страница 43

А потом пришло утро. Она вскочила, как будто была в комнате одна. Игнорировала меня! Даже не думала прикрыться. Рассекала в белых кружевных стрингах, которые так и хотелось содрать зубами. Она превратила меня в вечно злого, язвительного брюзгу. Неудовлетворенность действовала на меня хуже, чем знаменитый ПМС на женщин. Я не узнавал себя! Боролся — и проигрывал снова и снова.

Я знал, что не должен поддаться искушению. Не слабак же я, в конце концов! Иногда закрадывалась крамольная мысль: а может, ну их? Эти правила? Может, плюнуть на все и показать Кате, до чего меня довели ее игры? Показать, что такое любовь по-взрослому?

Нет. Я всю жизнь боролся с собой — только так можно стать по-настоящему сильным. Мужская воля — это умение противостоять самому себе. А Катя превратила все в какой-то затяжной спарринг. Я мог, черт подери, оставить отношения рабочими! Я создал правила — и я должен им следовать! Иначе чего я могу требовать от своих сотрудников?

И я поступил, как последний трус. Я хотел придумать что-то другое, найти выход, но когда я спустился в кухню и понял, что Катя уехала… У меня сорвало крышу. В который раз. Я понял, что либо закончу это раз и навсегда, либо меня увезут в Кащенко. Я уволил ее. Трусовато, по телефону. Чертов слабак! Даже не смог сказать ей лично! Потому что знал: увижу — и снова буду представлять ее на том покрывале.

Теперь дороги назад не было. Я обидел ее сознательно. У любой женщины на ее месте в ту же секунду терпение лопнуло, и она бы даже смотреть отказалась в мою сторону. Пошла бы к подружкам, выпила по паре коктейлей и смачно обсудила, какой же босс кретин. Уж это я переживу. Оставалось только надеяться, что она скажется больной, придумает себе грипп и эти две недели даже не появится в офисе.

Однако моим надеждам не суждено было оправдаться.

Мы собрались на планерке. Простое ежемесячное собрание сотрудников: из каждого отдела по одному представителю. Объявления кадровиков, что-то насчет предстоящего тимбилдинга и диспантеризации. Иными словами, рутина, как она есть.

И в тот момент, когда я уже приготовился заскучать, двери в конференц-зал распахнулись, и вошла Она. Владимир из проектного, который невинно попивал кофе, поперхнулся, обжегся, дернулся и вылил на себя кипяток. Вскочил, бедолага, весь красный от сдерживаемых воплей и ринулся вон. Меня спасло только то, что свой кофе я допил полчаса назад.

Сказать, что Катя была одета вызывающе, — не сказать ничего. Каблуки, которые подошли бы для танцев на шесте, узкая черная юбка, сжимающая ее бедра, как рука любовника. А блузка? Казалось, мелкие пуговички вот-вот лопнут на груди. А очки? Зачем она нацепила на кончик носа эти очки?

Проплыла, покачивая задом, вводя всех представителей мужского пола в транс, по-кошачьи уселась напротив меня. И только я усилием воли оторвал от нее взгляд и посмотрел на докладчика, до меня донеслось тихое «пс!» Она подалась вперед, нагнувшись через стол, отчего я увидел и белое кружево бюстгальтера, и упругие маленькие полушария, которые идеально помещались в мою ладонь. Черт! Смотреть в глаза! Здесь же люди!

— Что? — тихо спросил я.

— Олег Сергеевич, я заявление занесу сразу после собрания, хорошо?

И я ведь чудом не спросил: «Какое заявление?» Может, отпуск? Месяц на самом отдаленном островке Тихого океана. Никаких благ цивилизации, никаких напоминаний о Стрельцовой… Ах, да. Она же что-то спросила.

— Занесите, — буркнул я.

И тут она мне подмигнула. Заговорщически. Будто то, о чем мы с ней говорили, были каким-то личным интимным шифром. Заявление — как метафора жаркого секса… Господи, да что же это?! Может, бром?..

Катя ослабила натиск и повернулась к докладчику. То ли ей и вправду стали интересны даты тимбилдинга, то ли она очень умело изображала интерес. Так или иначе, она отвернулась от меня, — и я выдохнул с облегчением.

Впрочем, таймаут был коротким.

Стоило мне немного успокоиться, что-то коснулось моей ноги. Я вздрогнул: все вокруг, как ни в чем не бывало, пялились на Спесивцева, велеречивого кадровика. Он размахивал указкой перед экраном с презентацией. Доклад шел своим ходом, и я уже решил, что мне показалось. Но нет. Что-то двинулось выше. Еще выше. Я аккуратно посмотрел под стол: Катя! Я чуть не задохнулся от неожиданности, злости и… Дикого возбуждения.

Она сидела, с отсутствующим видом слушая Спесивцева. Словно меня и не было в конференц-зале. А сама, скинув туфельку, продолжала свое развратное действо.

Впервые в жизни я понятия не имел, как вести себя в собственной же компании. Громко возмутиться? Крикнуть, чтобы она прекратила? Выставить вон? Чтобы потом ее презирали все — от уборщицы Айгуль до Татьяны Федоровны? Нет. На это я пойти не мог, даже после всего, что она сделала.

Встать и выйти, прикрывшись срочным делом? Ха. И как это я, интересно, встану в нынешнем-то состоянии? Не идти же бочком с бумагами вместо щита?

Я сверлил Катю взглядом, ждал, когда она обратит на меня внимание. Чтобы жестом показать: «Прекрати немедленно! Убью!» Но она мирно сидела и слушала, как десятки ее коллег. И никто бы не заподозрил ее в подобных манипуляциях. Ну и хитра! Чертовка!

Я попытался оттолкнуть ее ногу, но она была настойчива. Придвинулась к столу, двинулась выше, дальше… Пока аккуратная ступня не накрыла мою ширинку. И почему я не заказал столы пошире?! Вот, значит, почему во всех других фирмах столы для переговоров как минимум вдвое шире!

У меня все пульсировало, горело. Еще немного — и молния разошлась бы под мощным напором. Разум оставлял меня. Катя превращала меня в животное. Какое там архитектурное образование, какой там тендер и бессонные ночи за чертежным столом… Все готов был швырнуть в жертвенный костер, только бы овладеть, наконец, этой фурией, чтобы совокупляться сутки напролет, как обезумевшие хиппи.

Я должен был поставить ее на место. Должен был ответить, сделать что-то… И я не придумал ничего лучше, чем сжать бедра, поймав ее в ловушку. О, да! Щечки вспыхнули, нахалка изменилась в лице. Что, нравится? Это чувство беспомощности? Стыд? Занервничала? Думала, я ничего не сделаю?..

Мои сотрудники зашевелились, кто-то встал из-за стола, и только тогда я понял, что Спесивцев закончил презентацию. Катину ногу пришлось выпустить, и Стрельцова выдохнула с облегчением. Но я не собирался отпускать ее так просто! Нет.

Наши взгляды схлестнулись поверх стола, и я вдруг понял: все. Стоп игра. Кто победил, кто проиграл — не суть. Все перестало играть значение. Правила, условности. Я слишком долго бегал от правды. Пришла пора принять ее. Но больше я не отступлю. Ни на шаг.

— Катя, — сказал я вслух. — Зайдите ко мне в кабинет.

Стрельцова не ожидала этого. Рассчитывала, наверное, что я побегу прятаться. Она хотела мне доказать, что сможет соблазнить меня? Что ж. Браво. Сегодня ей это удалось. Но у любого действия есть последствия. Цена, которую надо платить.

— Я? Прямо сейчас? — пролепетала она.