Платье от Фортуни - Розалинда Лейкер Страница 43

– Ты ведешь себя неразумно. Сама не знаешь, что говоришь и делаешь!

Жюльетт на секунду закрыла глаза, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

– Знаю. Отойди, пожалуйста.

Дениза неохотно отошла от двери. Она вышла следом за сестрой и смотрела ей в спину, пока та не исчезла в конце коридора.

* * *

Наташа Берберова просматривала журнал с моделями, сидя рядом с мачехой – женщиной с высокомерным взглядом, но простоватой внешностью, которая изучала фасоны в лорнет. Закройщица, обслуживающая гостей, сделала шаг в сторону, когда увидела Жюльетт. Поглощенная изучением моделей, Наташа не сразу заметила вошедшую, что дало Жюльетт возможность рассмотреть молодую женщину примерно одного с ней возраста с соблазнительным бюстом и тонкой талией. Волосы пшеничного цвета заплетены в косу, уложенную узлом на затылке. Широкие поля шляпы скрывали миловидное лицо с бровями вразлет, длинными ресницами вокруг опущенных глаз. Вздернутый носик и упрямый подбородок.

– Добрый день. Меня зовут Жюльетт Кладель. По реакции женщин стало ясно, что это имя им известно. Наташа вся напряглась, правда, так и не оторвав глаз от журнала. Ее мачеха автоматически подняла глаза, но, когда смысл услышанного дошел до нее, краска залила высокие скулы. Женщина хотела встать, даже открыла рот, готовая что-то сказать, но Наташа схватила ее за руку.

– Но… – только и успела произнести женщина.

– Пожалуйста! – рука Наташи сильнее сжала руку мачехи. Она положила журнал на колени и медленно подняла глаза, почти прозрачные от ненависти. – Могу ли я поговорить с вами наедине?

– Да. Пройдемте со мной.

Жестом, полным презрения, Наташа сбросила журналы с колен, радуясь этой маленькой возможности выразить свои чувства. Мачеха только покачала головой, но не посмела перечить падчерице, так и не встав с кресла, когда две молодые женщины удалились.

В небольшой демонстрационной комнате Наташа несколько раз пересекла расстояние от двери до окна, не в силах успокоиться. Жюльетт села на стул.

– Если бы я знала, – начала Наташа, – что это тот самый дом моды, в котором вы работаете, то никогда не пришла бы сюда. Я всегда восхищалась туалетами графини Долоховой, а когда решила сшить подвенечное платье в том же ателье, Анна не предупредила…

– Без сомнения, она хотела сделать мне больно. Вряд ли она предполагала, что мы найдем возможность поговорить. Как давно вы помолвлены с Николаем?

– Очень давно. Решение приняли наши отцы, – Наташа наконец села. – Я люблю Николая с тех пор, как помню себя. Официально мы были помолвлены пять лет назад, получив благословение царя.

Сердце Жюльетт мучительно сжалось.

– Поскольку вам известно обо мне, значит, он хотел разорвать помолвку?

– Просил. Но я отказала.

– Он любит меня.

– Сейчас – да, но это пройдет. Я не так глупа, дорогая мадмуазель. Трудно было ожидать, что в Париже Николай будет вести монашескую жизнь. Но мы все считаем, что он мог бы более разумно обставлять свои amities amoureuses. [16]Конечно, я без особого удовольствия узнала, что планируется нечто более серьезное, но отец и мачеха не раз говорили, что Николай – не первый и не последний мужчина, теряющий голову из-за хорошенького личика иностранки, – в ее голосе прозвучало сочувствие. – Он очень скоро забудет вас, мадмуазель.

– Мне так не кажется.

Наташа подалась вперед, словно стараясь подчеркнуть важность своих слов.

– Но вы будете здесь, в Париже, а я, его жена, буду с ним рядом в Петербурге. Он всегда считал меня красивой, и память о вас быстро сотрется, когда он окунется в радости семейной жизни со мной, а потом займется воспитанием детей – наших с Николаем, – Наташа поняла, что нанесла сокрушающий удар. Глаза Жюльетт расширились, в них была боль и печаль. Но в момент торжества уже было не до жалости. – Ваша любовь с самого начала была обречена. Даже, если бы я согласилась отпустить Николая, мой отец не допустил бы этого: чтобы его дочь уступила место какой-то портнихе! Абсурд!

Наташа вышла из комнаты. Жюльетт осталась сидеть на стуле, опустив голову, сжав руки, подавленная отчаянием. Она стала вспоминать все, о чем говорил Николай во время последней встречи. Нет, о браке речи не было. Он только выражал сожаление, что не сможет предложить ей ту жизнь, о которой мечтал, что впереди – масса трудностей. Теперь девушка понимала, Николай боялся потерять ее, боялся, что она не уедет с ним, узнав о невозможности брака. Николай просто собирался отвезти ее в Петербург, возможно, по дороге рассказав правду, надеясь, что чувства не позволят ей оставить любимого. Карсавин привык получать желаемое, и просто не хочет ее потерять.

Уединение Жюльетт нарушила закройщица, пришедшая осмотреть демонстрационный зал перед приходом клиентки. Жюльетт улыбнулась, покинула салон и через несколько минут вошла в кабинет Денизы.

– Могу я уехать на какое-то время?

– Да, конечно. Куда? Хочешь вернуться в Англию и пожить у Габриэлы?

Жюльетт покачала головой.

– Нет. Хочу тишины. Мне нужно привыкнуть… ко всему. Я вернусь в школу, поживу какое-то время у монахинь. Там тихо.

– Хорошо, – Дениза кивнула. Сестре нужно отдохнуть, а затем вернуться, полной новых сил и энергии. Любовь проходит. – Когда ты хочешь ехать?

– Завтра утром.

– Не нужно ходить за билетами. Я уеду утром на работу, а затем отошлю «мерседес» в твое распоряжение. Мой шофер отвезет тебя в монастырь.

Это был великодушный жест. Дениза тут же пожалела о нем, вспомнив те неудобства, которые несет поиск такси. Но было уже поздно.

По пути домой Жюльетт зашла на почту и отослала две телеграммы. Одну – в школу. Другую – Николаю, в которой сообщила, что встретила Наташу и не приедет в Брюссель. Всего несколько слов, которые быстро посчитал почтовый служащий, но в этой краткости крылось что-то решительное, однозначное. Жюльетт расписалась за телеграммы. С удивлением отметила, что действует машинально. В душе – боль и пустота. Она с трудом воспринимала окружающее. Ночью девушка почти не сомкнула глаз.

Когда шофер отвез Денизу на работу и вернулся за Жюльетт, она уже была готова к отъезду. Заколов шляпку булавкой с жемчужной головкой, бросила последний взгляд на комнату, проверяя, все ли вещи отнесены вниз.

Шофер вошел в комнату, взял багаж и понес к машине. Через несколько минут в дверь неожиданно постучали, вошла горничная.

– Граф Карсавин хочет видеть вас, мадмуазель.

Жюльетт замерла. Ее охватила паника. Но девушка постаралась сохранить хладнокровие. Должно быть, получив телеграмму, он ехал всю ночь, чтобы добраться до Парижа.

– Передайте графу, что я не могу с ним говорить, потому что уезжаю.