Любовь по расчёту - Ирина Мясникова Страница 42

– Ну, не знаю…..

– Я знаю! Пойдемте, Маринка вам сейчас макияж сделает, у девчонок в примерочной давно всё готово, так что часа три максимум. А?

– А макияж-то зачем? – макияж Алёна и сама каждое утро делала, неужели так плохо?

– Там специальный. Пойдемте, ну, Алёночка Валентиновна, выручайте.

Алёна тяжело вздохнула и слезла со стола.

– Заметьте, не я это предложила, – цитатой из любимого фильма «Покровские ворота» ответила она Станиславу.

– Всё будет хорошо! – довольный Станислав кинулся к дверям.

Разумеется, тремя часами дело никак не ограничилось. Через пять часов съёмок Алёна чувствовала себя старой больной клячей. Вот никогда бы не подумала, что наряжаться в красивые одёжки и позировать фотографу настолько трудно. Да ещё этот дурацкий макияж, который всё время плавился под софитами. И всё это ради пары-тройки фотографий в глянце. Правда по окончании съемки Станислав признался, что сделал и несколько снимков для себя. У него, видите ли, скоро персональная выставка. Алёне хотелось его убить, но сил уже не было. Оставшееся рабочее время Алёна просто приходила в себя, уставившись в компьютер в своем кабинете. Цифры просто отказывались укладываться в голове. Не помогал и кофе. Зато под вечер к ней влетел совершенно счастливый Станислав и положил на стол три фотографии, отправленные им в журнал. Алёна с удивлением разглядывала снимки. Женщина на фото была великолепна и ни капельки не походила на Алёну.

– Алёна Валентиновна! Может вам, того-этого, бросить ваши финансы и переквалифицироваться?

– Ну, уж нет, Стасик, мне, похоже, здоровье не позволяет так вкалывать, я уж лучше как-нибудь тут, в тенечке у компьютера мозгами шевелить буду.

– Это с непривычки, в первый раз всем тяжело, – Станислав даже на Стасика не обиделся, похоже Алёна действительно его сильно выручила, так что ей теперь все прощалось, – потом пойдет, как по маслу!

– Глупости, даже не мечтай!

– Ну, тогда можно совмещать. Это ж деньги.

– Деньги я люблю, – согласилась Алёна, – но не до такой степени.

Дома, если б не Дим Димыч, Алёна завалилась бы спать прямо в коридоре. Но ей пришлось взять себя в руки накормить сына ужином, проверить уроки, потом уложить его спать и рассказать ему традиционную сказку. Она прилегла рядом с Дим Димычем и под собственную сказку заснула крепким сном.

Когда приехавшее из Милана Солнце увидело журнал со своими моделями одежды, оно сразу принеслось к Алёне в кабинет, сверкая глазами и разбрызгивая вокруг светящиеся искры:

– Лёлишна! Пардон, Алёна Валентиновна! Как ты могла столько лет заниматься такой хренью, как финансы? Ты только посмотри! Это же, это же…Не знаю, как сказать. Феномен какой-то! Ты же, как эти, старой школы! Евангелиста и компания! Мои шмотки на тебе в тысячу раз лучше выглядят, чем на глистах этих. Тьфу, прости господи! Только глянь, весь журнал в этих спирохетах и только наши страницы супер! Как хочешь, но ты теперь лицо «Проекта Дина Дэ»!

Алена растерялась под натиском Солнца. Надо было сразу же категорически отказаться, но вместо этого она жалостно промямлила:

– А финансы?

– Никуда не денутся. Будешь совмещать.

– Но…

– Никаких «Но»! У тебя всё автоматизировано, в конце концов, девочку тебе возьмём. Будет финансовый менеджер.

– Лучше еще одного юриста, – опять промямлила Алёна.

– Хоть кота в сапогах!

– Только фотографироваться, никаких таких показов, – Алёна немного пришла в себя. – Без этих вот, – она помахала рукой туда-сюда, – дефиле, или как там оно называется.

– Замётано!

С тех пор раз или два в неделю Алёна участвовала в разных фотосессиях. То каталог новый снимали, то какую-то рекламу, то для журналов фотографировали. Алёна помаленьку привыкла. Станислав оказался прав, со временем она уже перестала так уставать и даже получала от этой работы некоторое удовольствие. Лицо Алёны стало узнаваемым в мире моды и к ней, разумеется, через Солнце стали поступать предложения о съемках для рекламы крупных универмагов, аптечных сетей, авиакомпаний, торговых марок часов, мебели, сумок и обуви. Часть этих съемок проходила в Москве, куда Алёна моталась на Сапсане. Солнце давало добро на все, кроме съемок у конкурентов.

Если поначалу, войдя во вкус, Алёна соглашалась на все поступающие предложения о съемках, то со временем могла уже себе позволить и покапризничать. Дело было не в рекламируемом продукте или в заказчике, все решал вопрос, кто с ней будет работать в качестве фотографа. Трудности на съёмках были напрямую связаны с личностью фотографа. С некоторыми, такими, как Станислав, Алёна работала с удовольствием. С ними съёмки проходили легко и непринужденно. А некоторые просто вынимали из Алёны душу, и от них она предпочитала держаться подальше. Поездки в Москву она тоже пыталась минимизировать, стараясь как можно больше свободного времени проводить с Дим Димычем.

С появлением в жизни Алёны такого вот побочного бизнеса доходы её резко увеличились, и она стала подумывать о покупке собственной квартиры.

* * *

Ваня Шнейдер и Роб Лопатин родились в конце июля.

– «Львята»! – ликовала Зинаида Аркадьевна, которая большое значение придавала астрологическим учениям.

Лопатин, было, решивший присутствовать при родах, уже в самом начале этого процесса позорно бежал с поля боя. Теперь он смотрел на жену и её маму Зинаиду Аркадьевну больными глазами и периодически повторял:

– Девочки! Как же вы всё это терпите?

Первым делом, когда всё закончилось, он позвонил в Новороссийск собственной маме и рассказал ей, как любит её. Мама очень удивилась и даже заплакала.

Когда близнецов вместе с Соней привезли домой, Лопатин поначалу вскакивал среди ночи и проверял всё ли у них в порядке. Он всё время боялся, что те вывалятся из своих кроваток. Определить, на кого близнецы похожи, пока было невозможно. Оба лысенькие и сморщенные с носами пуговкой. На взгляд Лопатина они вполне себе смахивали на обезьян. Однако Соня настаивала, что дети похожи на Шнейдеров, так как по всем известным теориям передачи наследственных признаков тёмный цвет должен быть доминирующим. Шнейдеры все, как на подбор, были темноглазы и темноволосы, Лопатины же отличались белобрысием и голубыми глазами.

Через пару-тройку месяцев стало ясно, что теории в большинстве своем очень сильно не соответствуют практике. Мальчишки перестали быть сморщенными, глазки их из тёмно-стальных превратились в голубенькие, почти прозрачные, а на головках появился беленький пушок.

– Да уж, – сказала Соня, – Лопатина Шнейдером не перешибёшь!

Соня оказалась совершенно сумасшедшей мамашей. Всё её время теперь было полностью посвящено детям. Она передвигалась по дому в футболке, заляпанной молоком, которого у неё было в избытке, и тренировочных штанах с вытянутыми коленями. Роскошные волосы Сони торчали в разные стороны. После родов Соню невероятно разнесло, но это её совершенно не беспокоило. Ежедневно наблюдая за превращением дочери в клушу, Зинаида Аркадьевна забила тревогу и предложила Лопатину нанять няню. Всё-таки близнецы – дело непростое. Лопатин, которому тоже не очень нравились происходящие с Соней метаморфозы, с радостью согласился, однако няню Соня к детям не допустила, позволив той лишь убираться в квартире и готовить еду. Готовила няня отвратительно, и Лопатин всё чаще и чаще стал после работы захаживать к тёще, чтобы отведать её разносолов. Зинаида Аркадьевна провела среди Сони разъяснительную работу, после чего та стала на некоторое время доверять няне малышей и встала к плите. Кроме того Соня затребовала от Лопатина приобретения велотренажера, чтобы привести себя в порядок. Велотренажёр, разумеется, моментально был закуплен. Его установили в спальне и стали вешать на него одежду, а Лопатин теперь периодически об него спотыкался, матерясь сквозь зубы. Соня тем временем продолжала шириться и округляться.