Тайники души - Линн Остин Страница 42

– Да так… ничего.

Я никак не могла избавиться от этого видения. Могу себе представить, в каком ужасе был бы Фрэнк, если бы тетя отважилась пододвинуться к нему ближе! Я опять до слез расхохоталась.

Гейб ждал.

– Простите, – наконец выдохнула я, вытирая глаза.

Было слишком сложно все это ему объяснить, поэтому я сказала следующее:

– Мой свекор, наверное, в гробу переворачивается! Вы даже не представляете, как он нянчился с этими деревьями.

Гейб кивнул и вылез из грузовика.

Когда я обошла машину и подошла к Гейбу, он уже изучал первое дерево.

– Внимание вашего свекра к деталям облегчит нашу работу. Этим деревьям придали прекрасную форму. Очень легко определить, где плодоносящие ветки, а где те, что недавно выросли. Их нам и предстоит убрать. – Он указал на несколько тонких веток, росших в разные стороны от основных.

– Ну что ж, тогда предлагаю приступить к работе.

Я обошла Гейба и начала доставать лестницу. Он стоял, наблюдая за мной.

– Послушайте, Элиза…

По тону Гейба я сразу поняла, что он опять собирался меня отговаривать, упирая на то, что я слишком хрупкая для обрезки деревьев. Этим он напомнил мне папочку с его бесконечными указаниями, что мне делать, а что не делать. Уперев руки в бока, я обернулась:

– Да, Гейб?

Он пристально посмотрел на меня, затем покачал головой.

– Ничего. Просто хотел предупредить вас о том, что лезвия очень острые.

Это была тяжелая работа: переставлять лестницу от дерева к дереву, сотни раз взбираться на нее и спускаться, вытягивать руки над головой и пилить. Я жалела, что была не в брюках, а в старой юбке, которая постоянно путалась между ног. К полудню у меня так замерзли пальцы, что я их не чувствовала.

Череда деревьев казалась нескончаемой. Они тянулись одно за другим и при этом были высажены ровными четкими рядами. Я вспомнила, как Сэм рассказывал о том, что его отец посадил по сотне деревьев на акр, а акров в поместье было не счесть.

К концу дня у меня болели руки, ноги, плечи, мне хотелось плакать, но завтра меня ожидали новые деревья, нуждающиеся в обрезке.

Я могла бы побиться об заклад, что у Гейба тоже ломило все тело, но он, как и я, был слишком упрям, чтобы это признать.

На третий или четвертый день работы Гейб принес с собой армейскую фляжку. Несмотря на уверения тети Батти, я по-прежнему подозревала, что на самом деле он Мэтью Уайатт. Поэтому когда Гейб сел на край кузова, чтобы передохнуть и сделать глоток, я решила спросить его о войне.

– Смотрю, вы привезли из армии сувенир, – произнесла я. – Вы воевали?

Мужчина сделал большой глоток и вытер рот, прежде чем ответить.

– Эта фляга досталась мне от бродяги по имени Лу-Псих. Когда я его встретил, он был очень болен. Судя по его кашлю, думаю, у него было воспаление легких. Я провел с Лу несколько дней, кормил его, согревал и всячески помогал. Он чуть не умер, но потом поправился и настоял на том, чтобы я принял от него эту флягу в знак благодарности. Это была единственная ценная вещь, которой он владел.

Гейб встал и протянул флягу мне.

– Хотите?

– Нет, спасибо.

Я была весьма опытным лжецом, поэтому не сомневалась, что всегда распознаю ложь. Но в этой истории было зерно истины.

Гейб опять взобрался по лестнице, и лишь потом я осознала, что он очень ловко избежал необходимости отвечать на вопросы о войне.

Сколько бы мы ни трудились, необрезанных деревьев меньше не становилось. Все время вдалеке мелькали новые и новые, словно отражение в зеркале. Было не очень холодно и ветрено, поэтому мы работали полный световой день.

Каждую ночь я без сил валилась на постель и мне снились деревья, тянувшие ко мне свои ветки, словно костлявые руки, которые хотели меня задушить. Я просыпалась в холодном поту, благодарная за то, что это был всего лишь сон, и в ту же минуту понимала, что завтра мне нужно обрезать новые деревья.

– Вы не обязаны так много работать, Гейб, – сказала я своему гостю однажды днем.

Он уже в третий раз тяжело опустился на бортик кузова, чтобы передохнуть. Лицо Гейба было очень бледным.

– Я стараюсь не отставать от вас, – слабо улыбнулся он.

– У вас что, опять жар?

Я сняла рукавицу и коснулась его лба. Лоб был холодным. Осознав, что я только что сделала, я, смутившись, отвернулась. Я посмотрела на длинные ряды уже обрезанных деревьев. На земле лежали груды веток. Впереди виднелись ряды новых деревьев. Когда я наконец отважилась посмотреть на Гейба, то заметила, что он уставился на меня со странным выражением лица. Создавалось впечатление, будто он впервые меня видит.

– Что случилось? Почему вы так на меня смотрите? – спросила я.

Он покраснел.

– Да… собственно, ничего. Просто восхищаюсь вами, вот и все. Вы потрясающая женщина. – Гейб поднес флягу ко рту и сделал глоток. – Как давно вы пытаетесь управлять этими садами в одиночку?

– Лишь несколько месяцев. С тех пор как мой свекор умер. Это произошло в ноябре прошлого года.

– Из-за чего он умер?

– От сердечного приступа. Доктор сказал, что все случилось буквально за несколько минут. По крайней мере, мой свекор любезно подождал, пока соберут и продадут весь урожай.

– А ваш муж?

– Он ушел из жизни за год до смерти отца.

– Послушайте, это, конечно, не мое дело, но почему вы не наймете помощников? Сейчас полно людей, ищущих работу.

– Я не могу себе этого позволить. Мой свекор оставил долги.

Гейб сделал еще глоток.

– Вы думаете, что сможете управлять имением самостоятельно?

Его вопрос стал искрой, от которой вспыхивает пламя – мощное, быстрое и яростное.

– Как я устала от этого вопроса! Чем чаще мне его задают, тем крепче мое желание со всем справиться! Это мой дом! И дом моих детей! Никто и ничто не заставит меня покинуть это место. Я, возможно, не смогу делать все, как Фрэнк Уайатт, но это единственный дом, который у меня был! И да поможет мне Бог, но я больше никогда не стану бездомной!

После моей вспышки Гейб напоминал побитую собаку с поджатым хвостом. Я тут же извинилась:

– Простите, я не хотела на вас кричать.

– Все нормально, – тихо ответил он. – Я знаю, что такое быть бездомным.

Я немного смягчилась.

– Поэтому вы скитались по поездам?

– Не только. – Гейб возился с пробкой от фляги, пытаясь закрутить ее. – У меня нет места, которое я могу назвать домом. В Чикаго я жил в общежитии, перед тем как пуститься в странствия.