Кесем-султан. Величественный век - Ширин Мелек Страница 42

Ахмед же тем временем увлеченно рассказывал Догану и Карталу о некоем труде, повествующем о разных методах стрельбы из лука, и сыпал именами, многие из которых Махпейкер от него уже слыхала: Тахир аль-Балхи, Шаапур Зу-л-Актаф… Старинные имена, старинный труд. Мальчишки внимательно слушали.

– Там сказано, что кольцо для стрельбы из лука носится на большом пальце правой руки, оставляя сустав и ноготь открытыми. Кольцо не нужно, разве что когда работаешь совсем уж со слабыми луками, а в остальных случаях лучше использовать его, но, впрочем, стрельба без лучного кольца дает большую точность. Выстрел, правда, выходит слабее. Персы называют лучное кольцо кустубан, у арабов же оно носит название кхайта’ах. Оно также знакомо народам далекого Востока, но какое название оно носит там, почтенные авторы сего манускрипта не ведают.

Махпейкер не знала, как относятся к услышанному Доган и Картал, слыхали они это раньше или нет, читали почтенного автора не менее почтенного труда или нет, – но Яхья, похоже, все это знал и до похода в сокровищницу, так как крутил головой по сторонам, не забывая время от времени приветливо и несколько рассеянно кивать в ответ на слова брата. Вновь знакомая острая неприязнь ядовитыми когтями сжала сердце. Да что же это такое, почему Яхья так ей не по душе? Разве он виноват, что родился братом Ахмеда?

Это все проклятье братоубийства. Ну ничего, они с Хадидже и Башар сумеют остановить мерзкую традицию!

Ахмед между тем продолжал вещать:

– Тахир аль-Балхи утверждал, что кожаные кольца, сделанные из шкуры лошадей или коз, лучше всего, поскольку они гибкие и мягкие, а значит, меньше мешают точной стрельбе. Что же касается соревнований и стрельбы на дальность, то лучше делать лучные кольца из металлов. Но я не думаю, что он так уж прав.

– А из чего еще делают кольца? – внесла Башар небольшой, но вполне уместный вклад в беседу.

– О, – рассмеялся Ахмед, – из разных материалов. Бывают кольца железные и костяные, медные и серебряные. Бывает, что их делают из рога и украшают драгоценными камнями, хотя от таких пользы при стрельбе, честно говоря, немного, – они больше служат для того, чтобы богатые бездельники могли покрасоваться на пирушках.

– Почему? – искренне удивилась Хадидже.

Ахмед напустил на себя важный вид и рассудительным тоном степенно сообщил:

– Тетива должна скользить по лучному кольцу, как по коже пальца. То есть кольцо должно быть гладким, без украшений, лишь с малой канавкой для тетивы. Она на некоторых кольцах даже глазу не заметна, хотя нащупать ее можно. А драгоценные камни, да еще в оправе, сама понимаешь, гладкости не способствуют.

– Понимаю, – кивнула Хадидже.

Ахмед улыбнулся:

– Ну а я люблю изготавливать лучные кольца из янтаря. Поэтому мы здесь, чтобы набрать материала для работы. Янтарь гладкий, нарядный, режется хорошо, а у тутошнего смотрителя всегда наготове парочка занятных баек о вещах, которым посвящена его забота.

– То есть тут не только один лишь камень? – уточнил Картал.

– Нет, что ты! Да сейчас и сам увидишь.

Смотритель распахнул двери, и в первый миг Махпейкер показалось, будто она попала в Сезам, загадочную пещеру, куда разбойники из сказки про Али-Бабу сбрасывали все награбленное. Такое впечатление, похоже, сложилось не у нее одной: Доган шумно вздохнул, а Башар приглушенно высказалась на своем отрывистом языке – так, что это напоминало ругательство и, наверно, действительно им было.

Полуподвальное помещение должно было казаться темным, несмотря на подсвечники с толстыми свечами, однако комната была словно бы залита теплым солнечным светом. Бесчисленные куски янтаря громоздились в наполненных доверху сундуках, валялись на грубо сколоченных деревянных полках. Дальше виднелись ниши, вырубленные в каменных стенах и тоже доверху забитые янтарем.

– Если хотите что-нибудь послушать для начала, то нам сюда. – Ахмед кивнул на массивную деревянную дверь. – Мне там особо нечего искать, но вот истории, связанные с различными вещами, и впрямь забавны. Верно, Исмаил?

– Воистину так, шахзаде, – поклонился старик и забренчал ключами, подбирая нужный. Через некоторое время ключ отыскался, был вставлен во внушительного вида замок и смотритель, пыхтя, дважды провернул его. Замок лязгнул, открываясь.

Ахмед толкнул дверь и с жестом радушного хозяина, принимающего дорогих гостей, воскликнул:

– Прошу же, заходите!

Крутая каменная лестница вела наверх. Красный ковер, лежащий на ней, слегка выцвел, но все еще казался добротным – мастера, когда-то соткавшие его, хорошо знали свое дело. Кирпичные стены, однако, оставили без каких бы то ни было украшений. Доган (а может, Картал – при неверном свете факелов Махпейкер слабо различала близнецов), шедший рядом, одобрительно кивнул, а в ответ на удивленный взгляд Махпейкер пояснил:

– Никто не сможет спрятаться, и ничего нельзя спрятать. Хорошая сокровищница, надежная.

– Других не держим, – с легким смешком отозвался Ахмед.

Процессия остановилась возле еще одной двери, такой же крепкой и запертой на такой же огромный замок. Наконец смотритель распахнул и ее.

Комната, в которую Ахмед завел друзей, была так же, как и другие во дворце, выложена изразцами, но, в отличие от других помещений, здесь стены и потолок оказались однотонными. Окна выходили в глухой дворик-колодец, но все равно были забраны в массивные решетки. Между их прутьями вряд ли сумел бы просунуть руку даже младенец.

Как и в подвале, в стенах имелись ниши, однако в каждой лежало не более одной вещи, целиком сделанной из янтаря или же содержащей в себе удивительный желтый камень. Кроме того, по всей комнате стояли одна на другой полки, а на них находились султанские сокровища. Чего тут только не было! Вазы, кольца, огромные янтарные подносы, чаши, шкатулки…

Остановившись как вкопанная возле одной такой полки, Махпейкер завороженно глядела на огромное блюдо, точно в середине которого навсегда застыла желтая бабочка.

– Прислали когда-то давно из Бахчисарая, – бросил Ахмед, проходя мимо. – А те взяли где-то в Литовии, во время одного из набегов. Вот это – четки прапрабабушки Хюррем, вот тут – пояс Сулеймана Кануни, а эту штуку нашли в предыдущей сокровищнице, и никто не знает, откуда она там взялась и что она вообще такое…

– А это? – внезапно подал голос Яхья, остановившись возле одной из ниш. Там одиноко лежал кинжал с янтарным навершием.

Ахмед равнодушно пожал плечами, но тут подал голос смотритель:

– Это, почтеннейший шахзаде, кинжал, с которым связана удивительнейшая история, записанная на тончайшей белоснежной бумаге…

– Ну, началось, – фыркнул Ахмед. – Идемте лучше, я вам сабли покажу. А девочкам, наверное, интересны будут зеркала генуэзской работы с янтарными ручками. Или тоже сабли?

Башар выбрала сабли (ну кто бы сомневался!), а Махпейкер неторопливо осматривала все сокровища, одновременно пытаясь прислушиваться и к беседе Ахмеда с близнецами, и к рассказу смотрителя.