Две сестры - Эйлин Гудж Страница 42

«Что я делаю? У меня же есть близкий друг!» Она неохотно отняла руку и откинулась на спинку стула.

— Разумеется, не помогает делу и то, что ей негде остановиться, и это как раз в тот момент, когда я и сама могу остаться без крыши над головой. — И Линдсей, стараясь не испортить чудесную атмосферу вечера, в нескольких словах рассказала ему о том затруднительном положении, в котором оказалась.

Рэндалл внимательно слушал ее, и лицо его мрачнело все больше. Он явно симпатизировал жертвам несправедливости.

— Что вам известно об этом Ллойде Хейвуде? — спросил он.

— Только то, что о нем можно узнать в Интернете, — ответила она. — Плюс то, что он — негодяй, к тому же обаятельный.

— И это хуже всего, — пробормотал он и нахмурился еще сильнее.

— Не могу не согласиться с вами, — отозвалась она, вспоминая ловкую попытку Хейвуда одурачить ее и заманить в свои сети. — Но как можно бороться с таким человеком? У него практически все козыри на руках. И бездонные карманы, вдобавок. Он отправит меня в богадельню, если только ему не удастся выжить меня из собственного дома.

Рэндалл, все такой же мрачный, глубоко задумался, и она решила, что он вспоминает собственный горький, аналогичный этому опыт. Что-нибудь такое, что вынудило его покинуть мир Уолл-стрит на пике карьеры, променяв его на туманное будущее начинающего писателя, — быть может, сделка с нечистоплотным партнером, что-то, обо что он здорово обжегся? Но прежде чем она успела спросить его об этом, к ним подошел официант, чтобы убрать со стола грязную посуду. К тому времени, когда им принесли кофе и десерт — бесподобный torta di поппа [46], приготовленный по личному рецепту Паоло, — они уже перешли к другой теме. Рэндалл рассказал ей о своей матери, у которой, помимо нескольких апоплексических ударов, развивалась болезнь Альцгеймера. Он признался ей, что ему невыносимо тяжело наблюдать за тем, как постепенно исчезает облик некогда интеллигентной и остроумной женщины, которую он знал. Линдсей откровенно поведала ему о том, каково ей было потерять Теда и Арлен.

Когда официант принес счет, Рэндалл оплатил его, а потом обошел столик и предложил ей руку, чтобы помочь подняться. В этот момент они походили на самую обычную семейную пару, закончившую ужинать в ресторане и собирающуюся отправиться домой. Его присутствие приятно согревало ее, и она подметила завистливые взгляды, которыми проводили их несколько посетительниц, наверняка решивших, что они переживают романтический период влюбленности, и наверняка пожелавших себе того же. У дверей Рэндалл приостановился, чтобы поблагодарить Паоло, толстенького итальянца средних лет. — Последний раз такой итальянской вкуснотищей меня угощали в доме моей бабушки в Монтепульчиано, — сделал он комплимент шеф-повару и владельцу ресторана в одном лице, чью страсть к стряпне наглядно подтверждал его белый халат, заляпанный пятнами соуса и туго обтягивающий его объемистый животик. А потом добавил по-итальянски:

— Dal cuore mangiate l'alimento migliore.

Толстяк просиял и воскликнул:

— Esattamente [47]!

— Что вы ему сказали? — полюбопытствовала Линдсей, когда они вышли наружу.

— Это примерно означает: «Лучшая еда готовится с чистым сердцем».

— Я не знала, что вы говорите по-итальянски. — Линдсей была поражена. Что касается ее самой, то языки давались ей с трудом.

— Вы еще многого не знаете обо мне, — сказал он, предлагая ей опереться на его руку, когда они зашагали по тротуару. Голос его звучал приветливо и даже чуть насмешливо, но она заметила на его лице озабоченность.

Рэндалл предложил подвезти ее домой, и она не нашла в себе сил отказаться. Даже если бы она не отдала Керри-Энн ключи от своей машины, то была слишком навеселе, чтобы самой садиться за руль. Но дело не только в вине, думала Линдсей, держа его под руку, когда они направлялись к тому месту, где был припаркован его автомобиль. Близость Рэндалла кружила ей голову. Она чувствовала себя так, как бывало в школе с мальчиками, в которых она влюблялась. Она уже очень давно не испытывала ничего подобного.

Когда они подъехали к ее дому, Рэндалл заглушил мотор, а не оставил его работать на холостом ходу. «Ничего не будет», — сказала себе Линдсей. Ничего и не могло быть, пока они сидели не далее чем в десяти футах от ее дома, из окон которого струился яркий свет и доносился заливистый собачий лай. Тем не менее ее охватило радостное волнение. Все было так, как в школе, когда она возвращалась со свидания с мальчиком, который ей нравился, зная, что вечер не закончится без поцелуя. — Я чудесно провела время, — призналась она ему. — Еще раз большое вам спасибо за ужин… и за книгу. — Очень сдержанные слова, учитывая чувства, которые бушевали в ее душе.

— Взаимно. Надеюсь, мы сможем повторить этот вечер еще раз.

— С удовольствием.

— А пока — удачи вам.

Состояние расслабленности, в котором оба пребывали в ресторане, и у него сменилось стеснительной неловкостью. Она чувствовала, что он старается держать себя в руках. Может быть, из-за того, что во время разговора она упомянула о своем приятеле. Интересно, он просто проявляет тактичность? Или у него тоже кто-нибудь есть? Он и словом не обмолвился о том, что у него есть подружка, а в его биографии не было упоминания о супруге, и это означало, что он или свободен, или сознательно предпочитает держать ее в неведении. Если верно последнее, значит, у него есть планы на ее счет, и он лишь тянет время, прежде чем сделать первый шаг. При мысли об этом Линдсей вновь ощутила трепетный восторг.

А каковы ее мотивы? Разве не полагается ей быть влюбленной в Гранта? Что бы он подумал, если бы увидел ее сейчас?

Помедлив еще секунду, она, чтобы не показаться навязчивой или, хуже того, доступной, сказала:

— Что же… спокойной ночи.

Она подалась вперед, чтобы поцеловать Рэндалла в щеку, но каким-то непонятным образом коснулась его губ. Поцелуй вышел легким и невесомым, они едва соприкоснулись губами. В его дыхании улавливался легкий привкус лакрицы от анисовой настойки, которую он пил на десерт. Ощущения у нее тем не менее были как после страстных объятий. Линдсей почувствовала, как горячая волна прокатилась по ее телу, взорвавшись внизу живота, и если бы она в этот момент стояла, то ноги у нее наверняка бы подкосились.

Она дрожала всем телом, когда они оторвались друг от друга.

Рэндалл тоже явно не остался равнодушен к ее чарам.

— Да, спокойной ночи, — пробормотал он низким и хриплым голосом, не сводя с нее глаз.

Она на секунду-другую задержалась на ступеньках крыльца, и хотя его уже не было рядом, она дрожала в своем легком жакете, вслушиваясь в затихающий вдали рокот мотора его машины.