Пляжный клуб - Элин Хильдебранд Страница 42

Марибель мягко высвободила руку.

– Я почти ничего о тебе не знаю, Джем.

– Не беда, – ответил он. – Я сейчас все тебе расскажу. Мой отец держит бар, мама занимается домашним хозяйством, а сестра у меня – с приветом, страдает пищевым расстройством. Мой средний балл – три целых одна десятая. В старших классах я играл в лакросс. Обожаю ходить в кино. Кстати, знаешь, кого ты мне напомнила? Мег Райан. Когда увидел тебя в первый раз, почему-то это сразу пришло в голову. Когда мне было шесть лет, мы всей семьей ходили в бассейн. И вот как-то раз, когда родители уплыли на другой конец бассейна, я столкнул сестренку в воду. Гвенни тогда было года три-четыре, она камнем пошла ко дну.

– Боже мой, – пробормотала Марибель.

– Ну, ее вовремя заметил спасатель, и все обошлось. Никто меня ни в чем не винил, им и в голову не пришло. Однако гораздо позже, на сеансе у психотерапевта, когда ее лечили от булимии, она рассказала врачу, что я ее толкнул.

– Ну, надеюсь, никто не связал булимию с тем случаем? – поинтересовалась Марибель.

– Нет, но все равно я чувствую себя гадом. – Джем покачал головой. – А с другой стороны, у меня словно камень с души свалился. Я столько лет носил в себе эту тайну. Знать, что чуть не утопил собственную сестру. Это самое плохое, что я сделал в жизни. Во всяком случае, до сих пор. А у тебя какой был самый плохой поступок в жизни?

Марибель нахмурилась. Вспомнила, как напилась в старших классах, как притащила в гости купленную в зоомагазине мышь и подложила ее на пижамной вечеринке Урсуле Кавано, как стала жить с Маком. Да, и плюс этот грешок с Джемом.

– Наверное, самое плохое – это не дела, а чувства. – Она подумала про Тину, которая наверняка сейчас зависла перед телевизором и смотрит бесконечные «Секретные материалы». – Иногда я стыжусь своей матери.

– Ого, – проронил Джем.

– У моей мамы не было мужа. По молодости хипповала, повстречалась с каким-то парнем, провела с ним ночь… Больше они не виделись. Потом родилась я. Она даже не знала, как его зовут.

– Ух ты, – поразился Джем. – И больше она ни с кем не сошлась?

– Ну, ходила на свидания, когда я была поменьше, но ничего серьезного из этого не вышло, и она сдалась, просто опустила руки. – Марибель пригубила вино. – Работает на фабрике, где печатают календари. На христианские мотивы.

– Ей нравится? – спросил Джем.

– Да. У нее там ответственная должность. Конечно, не о такой жизни она мечтала, да и я бы такого не хотела. Все надежды у нее связаны со мной.

– Тут нечего стыдиться, – проговорил Джем.

– Мне было бы лучше, если бы у нее была своя жизнь, – пояснила Марибель. – А ей уже ничего не интересно. Меня это порой даже бесит, я словно виновата, что такая плохая дочь. Временами поражаюсь, что эта женщина приходится мне матерью.

– У меня иногда про сестру бывают такие мысли, – кивнул Джем. – Родители говорят, она преподносит нам всем урок терпения и любви.

– Мне тоже нужны такие уроки, – ответила Марибель.

– Да они никому не помешают, – согласился Джем. И вновь поцеловал ее руку.

Потом они ели печеную семгу с пряным картофельным салатом и зеленью в кислом соусе. Уговорили бутылочку вина. Потом Марибель вытащила из холодильника шоколадный мусс и банку пива из запасов Мака. Джем рассказывал потешные истории из жизни «Пляжного клуба». Много лет ей приходилось слушать что-то подобное, но так она не веселилась никогда. Мак чересчур серьезно относился к работе.

– Знаешь, есть у нас один постоялец, мистер Финни, – начал Джем. – Снял номер на неделю и каждый день звонит на ресепшн, жалуется по поводу туалета.

Марибель хихикнула:

– Туалета?

Джем глотнул пива.

– Ну так вот, он каждый день звонит. То у него слишком медленно наполняется бочок, то унитаз издает странные звуки и не дает им с женой спать. И вот я каждое утро все проверяю, дергаю за ручку с деловым видом. Хотя сам ни черта в этом не смыслю. Мистер Финни об этом, конечно, не догадывается, ходит за мной по пятам и радуется, что кто-то всерьез воспринимает его унитазные проблемы. Меня же так и подмывает сказать: «Мистер Финни, ну живите здесь, радуйтесь отпуску и перестаньте волноваться из-за туалета. Ступайте на пляж с женой, посидите, помочите ноги в океане, подышите соленым воздухом». И вот где-то на четвертый день меня вдруг осенило. Я наконец-то понял.

– Что именно? – поинтересовалась Марибель.

– А то, что некоторые просто не хотят быть счастливыми. Им нравится, когда у них проблемы. И мистер Финни как раз такой. У него отпуск. Они с женой живут в первоклассном отеле, и все равно все плохо. Ему обязательно надо найти повод для беспокойства. Туалет у него неисправен! Это для него увлечение, хобби.

– Мистер Финни и его туалетное хобби, – кивнула Марибель.

– Вот-вот. И у него есть свой туалетный агент. Это я, как ты уже догадалась. В последний день своего пребывания он вновь меня вызывает. Я говорю: «Мистер Финни, что опять стряслось с вашим туалетом?» И тот отвечает: «Джем, он не спускает». Я иду в номер и вижу – да, вода не сливается. Мы дергаем за ручку, тормошим поплавок – ноль эмоций. Не спускает, и все. Ни бульканья, ни воды. Я спрашиваю, делал ли он что-нибудь необычное, что-то, не как всегда? Говорит, нет. А у самого на лице ликование. Наконец-то у него и впрямь сломался туалет, по-настоящему.

– И что ты сделал? – спросила Марибель.

– Приходит Мак, лезем туда плунжером, и явно там какой-то засор. Причем что-то большое, не протолкнуть. Снимаем унитаз, выносим его на улицу, где легче будет им заниматься, заглядываем внутрь и видим… Как ты думаешь, что?

– Теряюсь в догадках, – ответила Марибель.

Джем поманил ее поближе. Она оперлась локтями о колени и опустила на ладони свое лицо. Джем сделал так же. Они практически соприкоснулись носами, и Марибель ощутила его соленое дыхание.

– Что вы там нашли? – прошептала она.

– Дынные корки, – ответил он. Чуть подался вперед и легонько коснулся Марибель губами. – Там были дынные корки.

Джем вновь поцеловал Марибель, разомкнул губы и лизнул ее. Попробовал ее, как мальчишка, проживший все лето без сладкого, как человек, не просто оголодавший, а умирающий с голода.

«Как хорошо, как приятно. Я вкусная, – думала Марибель. – Какой молоденький мальчик, еще не оперившийся, он так мил и хорош собой. А что бы я делала, если бы сейчас явился Мак, чем бы я это объяснила? Заботой о ближнем? Собственно, у нас все невинно. Ну, поцеловались, ну, снесло крышу… Откуда дынные корки? Почему дынные корки?… А вдруг это и есть мой самый плохой поступок? Или я на полпути к нему?»

Наконец Джем от нее отстранился и отыскал взглядом часы на стене.

– Мне пора. Очень не хочется, но надо.

Марибель проводила его до двери. Включила свет на крыльце, и мотыльки принялись биться о сетку.