Ледяная королева - Элис Хоффман Страница 42

— Безобидная змейка, — сказал он. — Ее называют молочной, а еще королевской.

Тут я увидела, какой у брата счастливый вид. На руке, где раньше были часы, белела голая полоса. Штаны цвета хаки были перемазаны зеленью и грязью.

— Ну вот, пришли, — сказал Дракон. — Я умею плеваться огнем. Вы про такое знаете, да?

Да, я видела, как Лазарус поджигал бумагу, я обжигалась его поцелуями и в тот момент подумала, что меня-то не удивишь. Но Дракон и в самом деле дохнул огнем, и там, где пламя коснулось земли, вспыхнула сырая трава. Джо сбегал и затоптал огонь.

— Э-э, с точки зрения физиологии это невозможно, — сказал Нед.

Однако в голосе у него было восхищение. Глаза у него стали круглые.

— Мне тоже так говорили, — сообщил Дракон. — А я придумал, чем его гасить.

Он сунул руку в карман и вытащил оттуда что-то вроде луковицы тюльпана.

— Обыкновенный чеснок. Гасит внутренний огонь в человеке. Но делать это я сейчас не буду, я лучше вам кое-что другое покажу, оно того стоит. Чтобы не думали, что зря прокатились. Только дайте слово никому не рассказывать.

Брат перекрестился. У меня защипало глаза. Я думала о нем в Нью-Джерси, когда видела в небе летучих мышей. Думала про колонию муравьев, которых пришлось оставить, когда мы переехали к бабушке. Я все бросила легко, а брат нет; когда бабушка так сказала, он пошел за дом и отпустил муравьев. Я видела его из спальни. Я никогда об этом не говорила, но видела, как он плакал.

— Перекрестись, — сказал мне брат.

Я тоже перекрестилась. В тот момент у меня не было мыслей, желаний, слов. Я стояла в том здесь и сейчас, искусанная болотной мошкарой, посредине грязного луга, в промокших туфлях.

Неподалеку я заметила сухое дерево, то самое, от которого отскочила молния, что попала в Дракона во второй раз. Это был высохший, поросший лишайником дуб, мертвый, белесый, как пепел. Цветом напоминавший посреди этой зелени, этой жирной грязи, этих листьев, этой воды, этой жары о том, что где-то в мире существует лед. Дракон пошагал к нему. Идти нужно было по колено в воде. На ходу он снял нижнюю рубаху, и я увидела знаки молнии на руках и на теле. Такие же, как у Лазаруса. Меня что-то остро кольнуло в сердце. Будто все, что происходило в ту минуту, уже было раньше, но только не со мной.

Дракон повернулся к нам и кивнул.

Он дохнул на высохший ствол, и тот занялся искрами. Дракон тут же принялся хлестать по нему своей рубахой и загасил огонь, но дело было сделано. Из нутра дерева в небо вылетели летучие мыши, десятки летучих мышей. Сначала они показались нам черными, но, когда поднялись и солнце заиграло, засияло в них, отражаясь, как в туче, они стали переливаться синим и фиолетовым. Мне показалось, будто я смотрю в лицо жизни и вижу все, что было со мной, каждую свою упущенную возможность. Из дыма, пламени, из ствола, изо льда они поднялись, как облако.

Нед прищурился.

— Ну и что вы про это скажете? — спросил он.

— Они есть везде, просто мы их не видим. Идешь, бывает, и думаешь, что ты один. А они, оказывается, тут, — сказал Дракон. — И не только они, просто мы ничего не видим.

Летучие мыши поднимались все выше; снизу они казались серо-коричневыми, как шлейф из осенних листьев, которые полетели вдруг не сверху вниз, а снизу вверх, словно время пошло вспять.

Плечи у меня обгорели, я едва не плавилась от жары, по ноге у меня полз клещ, но я не жалела, что пришла. Возможно, при других обстоятельствах мне бы захотелось остаться здесь навсегда, но я усвоила урок. Я все поняла. Нам дали то, за чем мы приехали. Нам показали способ, как обмануть смерть. Сделай вдох. Потом выдох. Смотри. Оно, черно-синее, взлетит и исчезнет в небе.