Лиза готова на все - Крис Манби Страница 42

Хотя Мадонна и назвала Эрика Нордоффа самым перспективным режиссером, фильмов у него было немного. На следующий же день мы с Брэнди взяли в прокате его единственную короткометражку «Дамская комната» и уселись смотреть ее перед телевизором. Мы ждали потрясения. Увы, через пять минут нам стало невыносимо скучно и мы уже начали сомневаться, не подшутили ли над нами Мадонна с Аталантой, расхваливавшие фильм, где героиня сидит на горшке и ревет все полчаса – и больше ничего не происходит?

Я уже собиралась плюнуть на эту сомнительную личность, что с него взять – плохие друзья, мерзкая рожа, да и фильм идиотский, – как вдруг вернулся Джо, который во время скучных сцен в «Дамской комнате» (то есть сорок пять минут из пятидесяти) листал на кухне какой-то киножурнал, и сообщил:

– Этот парень набирает актеров, он собирается экранизировать «Нортенгерское аббатство». Денег выделяют на это до фига. На главную роль пробуются Рене Зеллвегер и Гвинет Пэлтроу! Но ему нужна настоящая англичанка. Вот почему он пригласил тебя, Лиз. Он услышал твой британский английский.

«Нортенгерское аббатство»? Вот об этом я что-то слышала. Мы с Брэнди прыгнули в машину Джо и помчались в ближайший книжный магазин.

* * *

В тот вечер я разослала по электронной почте письма, полные воодушевления, всем друзьям. Сначала Мэри. Если уж кто-то мог подтвердить, что Эрик Нордофф чего-то стоит, так это она.

«Офигеть! – пришел в воскресенье ответ. – Я уже несколько недель пытаюсь договориться с ним о встрече!»

Получив от нее это сообщение, я не удержалась и позвонила. Даже не побоялась разбудить ее. Я ожидала, что Мэри рассердится, но оказалось, ей и самой не терпится услышать, как я познакомилась с человеком, за которым она охотится по всем кинофестивалям от Канн до Монреаля.

– К нему не пробиться, – возмущенно сказала она.

– Но он же не снял ни одного фильма, кроме этой чуши в туалете.

– Ты имеешь в виду чушь, которую номинировали на «Пальмовую ветвь»? – саркастически хмыкнула Мэри. – Лиз, ты безнадежно отстала. Им восхищаются все критики, Мадонна хочет сделать римейк и сыграть плачущую девушку. Поверить не могу, что Нордофф хочет встретиться с тобой, – сказала она, сделав немного обидное ударение на последнем слове.

– А почему бы и нет? – недовольно спросила я.

– Милая, я вовсе не о твоем таланте, – опомнилась Мэри. – Просто ты же не знаменитость все-таки, правда? Да, признаюсь, я ошеломлена. Может, он как раз хочет снимать кого-то малоизвестного, чтобы все внимание было приковано к нему самому? – подумала она вслух.

– Ну, знаешь, я недолго буду числиться в малоизвестных, – сердито осадила я подругу. – Может, тогда ты сама захочешь стать моим агентом, а не будешь спихивать меня Бездарной Юнис.

– Лиз, – вздохнула Мэри, – ты же знаешь, я была бы счастлива представлять твои интересы. Просто я не думала, что стоит ставить на кон нашу дружбу. Скольких друзей поссорила совместная работа!

– Хорошая отговорка, – парировала я. – Можно подумать, мы и так не ссоримся. Ладно, как у тебя-то дела? – решила я перевести разговор в менее опасное русло.

– Ничего особенного. Встречалась с кастинг-агентом, который набирает актеров для нового фильма о Бонде. Премьера еще одной иностранной фигни во вторник. Какая-то церемония награждения в четверг – будут вручать премии художникам.

– Художникам? – навострила я уши. – А что это за премия?

– Премия Листера Бэдлендса, – неохотно произнесла Мэри так тихо, что почти проглотила последний слог. По ее голосу было слышно, как неприятно ей это говорить – видимо, она уже жалела, что упомянула церемонию награждения, и чувствовала себя виноватой.

– А, ну конечно, помню, та самая премия. И что, он?.. – вряд ли было необходимо договаривать фразу до конца.

Имя Ричарда было включено в список художников, вышедших в финал конкурса Листера Бэдлендса, всего за пару недель до того, как мы с ним расстались.

– Да знаешь, у меня и времени-то не было посмотреть в программку, – беззаботно бросила Мэри.

– Не ври. Просто скажи, будет он там или нет.

– Будет, – призналась Мэри. – Но обещаю тебе, я не стану с ним разговаривать, а уж если он действительно получит этот приз, клянусь тебе – лично я аплодировать ему не буду. Пойми, я вообще не пошла бы на эту дурацкую церемонию, но муж моей клиентки – одной из самых важных клиенток – тоже номинирован, и если я не проявлю достаточного энтузиазма по этому поводу…

– Я понимаю, – тихо и спокойно сказала я. – Более того, если все-таки ты заговоришь с ним – а я понимаю, что ты можешь оказаться в ситуации, в которой не заговорить будет просто невежливо, и я заранее прощаю тебе это, – ты можешь сказать ему, что спрос на меня вырос, и теперь меня хочет снимать один из самых модных режиссеров в Лос-Анджелесе.

– Молодчина! – похвалила Мэри. В ее голосе явственно слышалось облегчение. – Знаешь, я так рада, что слышу от тебя именно такой ответ. Наконец-то! Понимаешь, все мы очень боялись, что этот разрыв доконал тебя. Ты казалась совершенно раздавленной, мы опасались, что ты никогда не станешь прежней. Особенно если вспомнить, как ты вела себя до того, как решила лететь в Лос-Анджелес. Честно говоря, я уже отчаялась увидеть тебя прежней – талантливой и целеустремленной. Ты так страшно похудела перед моей свадьбой, а потом напилась, после чего дни напролет проводила в постели. Может, мне и не стоит тебе говорить, но Юнис уже подумывала, как бы избавиться от тебя как от бесперспективного клиента.

– Ты хочешь сказать, эта бездарность, которая за полтора года не нашла мне ни одной работы, считала меня бесперспективной? Вот дрянь, а? Нет, ты права, лучше бы ты мне об этом не говорила, – ответила я холодно. – Что ж, можешь передать Юнис, что теперь ей нечего рассчитывать на свои десять процентов, когда я буду подписывать контракт с Эриком Нордоффом. Мэри, ты же вроде как моя лучшая подруга. Разве не предполагается, что друзья более чутко относятся друг к другу?

– Предполагается, что друзья говорят друг другу правду.

– Только в том случае, если боль, которую эта правда причиняет, меньше, чем боль от неправды и недоговорок.

– Извини. Слушай, просто возьми и пройди эти пробы. Выбей очко одним ударом, ты же можешь! Я верю, что в тебе скрыт огромный потенциал, я всегда это говорила, скажешь, нет?

– Угу, – буркнула я.

– А если бы ты еще и намекнула мистеру Нордоффу, что Мэри Бэгшот с радостью пригласит его на ужин в любое удобное для него время, если он вдруг окажется в Лондоне, – ввернула она, – я пришлю тебе босоножки «Гуччи», которые только что оказались в моем офисе.

– Размерчик не подошел? – презрительно фыркнула я.

– Нет, просто на тебе они будут выглядеть идеально.

– Кому они предназначались? – спросила я.

– Джине Харрисон, – сказала Мэри. Джина была восходящей звездой телесериалов. Она подавала большие надежды. Джина уже вписалась в «Жителей Ист-Энда», появляясь в эпизодах, а теперь ей дали роль последней подружки Яна Била. – Я тут подслушала, как в туалете бара «Гручо» в Сохо она рассказывала какой-то актриске, что подумывает о смене агента – хочет перейти в Ай-си-эм. И это после всего, что я для нее сделала! Джина еще пожалеет, что решила сбежать от меня, когда узнает, что я веду переговоры с Эриком Нордоффом.