Наше лето - Холли Чемберлен Страница 42

– К чему? – недоуменно нахмурилась я.

– Я думала об этом, – серьезно заявила Клер. – У каждой девочки есть коробочка с секретными сокровищами. Личное богатство. Сумочки – всего лишь расширенный вариант коробочек. Подумайте об этом! У женщин имеются шкатулки для часов, украшений, маленькое хорошенькое блюдце для мелочи, в то время как мужчина просто бросает часы и сдачу на столик в прихожей, создавая лишний беспорядок.

– Порядок против хаоса? – предположила Даниэлла.

– Не думаю, – покачала я головой. – По крайней мере не в моем случае. Я неряха, а Рик омерзительно аккуратен, хотя и неуклюж. Это я разбрасываю сдачу, а Рик собирает и складывает в кошелек. При этом он обычно роняет кошелек мне на ногу, но…

– В таком случае скрытность против разоблачения? – спросила Даниэлла.

– Безопасность против риска? – добавила Клер.

Моя очередь.

– Дело в том, что мужчину обуревает желание распространить свое семя по всему миру, а женщинам приходится покрепче стискивать ноги.

– Хороший довод, – кивнула Даниэлла. – И подумайте вот о чем: у женщин есть матка.

– Еще и думать об этом? – возмутилась я. – Тем более что я пока что не собираюсь ее использовать. Почему все вечно сводится к матке?

Но Даниэллу уже понесло.

– Матка – это потаенное местечко для выращивания новой жизни. А вот у мужчин ничего подобного нет. Только пенис. И яички. Болтаются напоказ, абсолютно бесстыдно…

– Ага, вот мы и дошли до сути! – вскричала Клер. Похоже, она совсем окосела. Я впервые видела ее такой.

Утром она будет чувствовать себя хуже последнего дерьма, но пока это было очень даже забавно. Веселая поддатая девушка куда лучше злобной.

– Стыд, – продолжала рассуждать Клер. – Женщин всегда приучали стыдиться своих тел, чувств и мыслей. Обнажать любую часть женского «я», женской сущности – постыдно. Поэтому женщины привыкли все держать в себе. Прятать. В коробочке. Вот какая я умная!

– Еще бы, солнышко, – заверила Даниэлла. – И учти, женщинам не полагается ходить топлес. Я имею в виду, на публике. Женщина без блузки – шлюха. Везде, за исключением нудистского пляжа. А вот мужчинам разрешается разгуливать без рубашек. Не слишком прилично, но вполне законно.

– Да, и скажите, кто способен нагло наслаждаться сосками незнакомого мужчины? Или его большим жирным пузом, – ухмыльнулась я.

– Неплохо бы полюбоваться сосками Аштона Кучера, – мечтательно вздохнула Даниэлла.

– Аштон Кучер – никакой не незнакомец, – поправила Клер. – Он знаменитость. Между знаменитостью и незнакомцем большая разница.

– Раз уж мы затронули эту странную тему, – вмешалась я, – позвольте сказать, что я не горю желанием видеть любую часть обнаженного тела незнакомого человека. Даже его живот. Или ее живот. Даже если он плоский. То есть, если я уважаю право человека выставлять себя напоказ, почему этот человек не может уважать моего права не смотреть на него?

– Скрытность по контрасту с откровенностью, – пропела Клер.

– Стыд, – твердила Даниэлла.

– О нет! – простонала я. – Мы пошли по кругу.

– Полли Покет! Игрушки!

Даниэлла явно была очень довольна собой.

– Эти крошечные милые куколки! Очень легко спрятать.

– Миниатюры. Крошечные статуэтки. Кукольные дома. Маленькой девочке дарят кукольный дом, – сказала Клер. – Своего рода коробочку, которую можно надежно запереть. А маленькому мальчику дарят железную дорогу. Представляете, как отличается кукольный дом от железной дороги?

– Все меняется, – вторила я. – Все изменилось. Взгляните на девочек, играющих в футбол и… ну не знаю… вытворяющих всякие фокусы с компьютером. Но это еще не означает, что они забыли о платьицах с оборками.

– Верно, – согласилась Клер. – Кстати, насчет платьев. Видели секцию Барби в «Сворсе»? [17]А кукольные отделы? Розовое по-прежнему преобладает. И еще куча традиционной, чисто девчачьей чепухи, которую навязывают детям.

– Ну, лично я ничего плохого в этом не нахожу, – заявила Даниэлла. – Я выросла среди розового, и, как видите, все обошлось. Заткнись, Джинси.

– Я? Да я вообще молчу!

– Но собиралась заговорить.

– Ты в самом деле считаешь, что так хорошо меня знаешь?

– Именно!

– Есть такая рок-звезда – Пинк, – вспомнила Клер.

– Лично мне такой розовый не по вкусу, – фыркнула Даниэлла.

– Русские матрешки, – внезапно осенило Клер. – Кукла в кукле.

– Кто с ними играет? – удивилась я. – Мне всегда казалось, что это, ну… украшения, что ли. Из тех, что пылятся в домах старушек. Домах старушек на Брайтон-Бич.

– Дневники с замочками, – оживилась Даниэлла. – Электронные записные книжки, снабженные чем-то вроде сирен на случай, если твой младший брат пытается открыть их без пароля. Я видела такие по телевизору.

– Помните свой первый чемодан? – вдруг спросила Клер с выражением гениального озарения человека, которого наутро ждет монументальное похмелье.

– Чемодан? – хмыкнула я. – Имеешь в виду рюкзак, что ли? Ранец? В нашей семье нет заядлых путешественников. Мы просто набивались в дряхлую колымагу и ехали примерно час до Энт-Лег, [18]штат Нью-Хэмпшир. Зачем для этого чемодан?

– Э… Понимаю. Но мы часто ездили в Чикаго. Там у нас родственники. И на Верхний полуостров тоже. [19]Конечно, для домика на озере особого багажа не нужно, но все же…

– Прости, – перебила я, – домик на озере? У тебя есть второй дом?

У Клер хватило совести покраснеть.

– Ничего особенного, – пробормотала она. – То есть все наши знакомые имеют дома на озере. Я хочу сказать…

– Не стоит.

– А какого он был цвета, – не унималась Даниэлла, – твой первый чемодан?

– Голубого. Темно-голубой. У моих родителей были одинаковые синие сумки, по-моему, из набора «Американский турист».

– А у меня была шляпная картонка, – похвасталась Даниэлла. – Ужасно непрактично. Шикарно, но непрактично. Не то чтобы я очень заботилась о практичности.

– Ты и сейчас не заботишься, – съязвила я.

– Мне бабушка подарила. Я очень ее любила. Из розовой лакированной кожи. Жаль, что она не сохранилась. Идеально подошла бы для хранения шиньонов.