Лючия, Лючия - Адриана Триджиани Страница 42

— Лючия, меня кое-что тревожит.

У меня екает сердце. Он ведь сказал, что любит меня, в чем тогда дело?

— Что? — как можно спокойнее говорю я.

— Я не нравлюсь твоему отцу. Он думает, что я — лжец.

— Лжец? — Я пытаюсь отогнать от себя эту мысль. Джон, послушай меня. Папа старомоден. У него свои принципы и соображения о том, что хорошо, что плохо. Он никак не может понять, как ты зарабатываешь себе на жизнь. Ему кажется, что в мире существует только три области, в которых можно открыть собственное дела: еда, одежда и недвижимость. Ты занимаешься другим, и он не понимает этого. Вот в чем вся беда.

— А ты представляешь себе, чем я занимаюсь?

— Ты — предприниматель.

По правде говоря, я особо не раздумывала, как Джон зарабатывает себе на жизнь. Он очень занят, много путешествует и у него много денег. Он отлично одевается и водит меня в лучшие заведения города. В ресторане «Везувио» на Сорок восьмой Вест-стрит для него всегда зарезервирован столик Что еще я должна знать о нем? Папа так насторожен, потому что он слишком печется обо мне.

— Поговори с отцом, скажи ему, что нет причин не доверять мне.

— Пойми, я его единственная дочь. Он заботился и оберегал меня с самого моего рождения. Но теперь, когда я выросла, его чрезмерная опека не всегда хороша. Иногда мне даже кажется, что он на меня давит.

— Он давит и на меня. Как будто я хочу извлечь какую-то выгоду от знакомства с тобой.

— Тебе же известно, что это неправда, поэтому не стоит беспокоиться, — сжимаю я руку Джона.

— Я сам придерживаюсь старых правил, и вовсе не ищу его благосклонности. Мне нужно его уважение.

— Дай ему время, — заверяю его я.

— Мне известно, что ты самая желанная в Гринвиче девушка, и самая выгодная партия.

Я смеюсь:

— Ты сумасшедший!

— Разве ты не замечаешь, что творится, когда ты идешь по улице? Все оглядываются. Они оборачиваются, чтобы еще раз взглянуть на тебя. Ты не похожа на них, потому что у тебя особое предназначение.

Не знаю, что и ответить на это. Никто прежде не воспринимал меня с этой стороны. Разве только Делмарр, но, конечно, не Данте. Он видел во мне исключительно жену пекаря.

— Мне и в голову такое никогда не приходило. Чего может добиться девушка, если она никому не известна, и у нее нет связей?

— Ты добьешься всего, чего пожелаешь.

Я останавливаю Джона и целую его. Мне нравится, что он верит в мои силы и понимает меня. Я для него не просто девушка, что сидит рядом. Я — часть огромного мира, и Джон видит, какое место в этом мире я могу занять.

Квартирка Рут и Харви походит на купе поезда. Она очень маленькая, хотя Рут и удалось все мило обустроить. Краска, обои и искусно драпированные шторы делают свое дело. А еще у них красивый стол; здесь есть и некоторые вещи, которые им подарили на свадьбу. Пусть изысканный сервиз и набор столового стекла слишком большие, и в однокомнатной квартире немыслимо принять столько человек, на скольких они рассчитаны, но разве это имеет какое-нибудь значение. Рут счастлива. Они с Харви после самых продолжительных в истории ухаживаний и помолвки теперь целиком принадлежат друг другу и наслаждаются совместной жизнью.

Во время ужина Джон сжимает под столом мою руку, словно мы прячем какую-то страшную тайну от мира. Мы влюблены и не скрываем наших чувств. Если он без ума от меня, то я безумнее в сто раз. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать Джона счастливым.

Когда я пришла на работу и увидела, что помощник Хильды Крамер оставил для нас новый заказ, мне пришло на ум, что наш отдел заказов похож на сказку о сапожнике (Хильда) и эльфах (мы). Невидимый посланник появляется ночью и оставляет задания, мы шьем одежду, а потом этот посланник быстро уносит ее своему повелителю, который решает, выдержали ли мы испытание. Я воображаю, как Хильда сидит в своей роскошной квартире в Верхнем Ист-Сайде, посланник показывает ей платья, а та одобряет или отвергает их.

— Что ты тут делаешь в такую рань? — увидев меня за рабочим столом, спрашивает Делмарр.

— Мне не спится, — говорю я.

— Логично, — наливает себе чашечку кофе Делмарр, а потом доливает мою.

— Спасибо, — тянусь я за чашкой. — А сам ты зачем так рано пришел?

— Честно? — Делмарр закуривает. — Я раздумываю, как мне поступить.

— Неужели ты хочешь уйти из «Б. Олтман»?

Меня охватывает тревога. Если Делмарр уйдет, что же станет со мной, с Рут, с «Флэпперс»? Он наш руководитель. Без него этот отдел не может существовать.

— Возможно.

— Но…

— Ш-ш, Лючия, я вас тут не оставлю. Вы уйдете вместе со мной.

У меня отлегло от сердца, но мне все же грустно. Мне нравится «Б. Олтман». Как я могу уйти отсюда? Я ведь так люблю свою работу по большей части потому, что работаю вместе с Делмарром, его я боготворю. Вмиг я принимаю решение уйти вслед за ним.

— Ну, так ты пойдешь со мной? — спрашивает он.

— Куда угодно. В любое время. Только позови.

— Правда? — откидывается на спинку стула Делмарр.

— Да. Для этого тебе даже не придется на мне жениться.

— Извини, я бы и не смог. Только не на тебе. Да вообще ни на ком. По пятницам я люблю посидеть в «Эль Марокко», выпить «Манхэттен», поболтать с завсегдатаями, а потом вернуться домой на рассвете и проспать почти всю субботу. Роль мужа не для меня.

— Почему же?

Делмарр улыбается:

— Я пришел на свет, чтобы прожить жизнь холостяком. Если бы мне хотелось жениться, я бы остался на ферме в Версале, штат Индиана. Звучит как название французского города, но жители произносят эти слова как «ярд-сейл». [36]Это одна из причин, почему я оттуда уехал. Мое правило — никогда не жить в городе, жители которого не могут выговорить его название.

— Ты никогда не рассказывал, откуда ты родом.

— Думал, если ты услышишь эту историю, то умрешь от восторга, — смеется он. — Это был захудалый городишко, с единственным кинотеатром — моим спасением. Я обожаю смотреть кино. Особенно комедии на Парк-авеню, когда юная наследница влюбляются в своего дворецкого, а потом обнаруживается, что он вовсе не слуга, а принц. Мужчины там всегда такие стильные. Они прекрасно одеты, очаровательны и остроумны, и рядом с ними всегда есть девушка. Я страстно желал быть таким же, как они; я не хотел быть похожим на фермеров, что окружали меня, они постоянно были заняты в поле и редко вели друг с другом беседы. Но моя жизнь — в общении. И вот я обнаружил свой дар. Я мог с точностью воспроизвести любой костюм, который я увидел в кино. Когда учитель увидел мои рисунки, он всячески стал мне помогать.