Дикое сердце - Вирджиния Браун Страница 42

Завернувшись в халат, который принесла Тереза, прислуживавшая ей, Аманда с удовольствием вытянулась на узкой кровати и закрыла глаза. Мягкие тени ночи прокрались в комнату через маленькое окошко высоко над кроватью и устроились, как старые друзья, по углам. Она так устала, а кровать была такой уютной в сравнении с твердой землей, на которой она привыкла спать в последнее время, что Аманда вскоре забылась сном.

Пока она спала, смутные образы прошедших событий, людей и мест слились в беспорядочную вязь. Она снова была ребенком, одиноким и испуганным, и старалась не посрамить память своих родителей; потом она была старше, все такая же несчастная, ею манипулировал ничуть не заботящийся о ней дядя, а она боролась с ним единственным доступным ей способом. На протяжении всего сна у нее было чувство, что однажды она найдет того, кто поможет ей. Наконец Фелипе, холодный и безразличный, стал ее мужем; с тех пор она редко покидала асиенду.

Когда сон вдруг сменился другим и Аманда оказалась в горах Мексики с опасным главарем бандитов, она беспокойно заметалась. Золотые глаза, глядящие на нее так холодно, а потом вдруг с такой теплотой, — это странно сбивало с толку, и она не знала, что делать. Аманда бежала, бежала сквозь дождь по лесу, по скалам — а потом падала, падала, и страшный черный дым клубился вокруг нее, как щупальца чудовища. Она закричала…

— Аманда! — Кто-то тряс ее, поймав как раз перед тем, как она упала на самое дно мира, и Аманда открыла глаза. Она заморгала и сдержала всхлип.

— Рафаэль… я опять падала, в дыму, и не было никого, чтобы поймать меня…

— Но теперь здесь я, и я держу тебя, Аманда. — Его сильные руки крепко обняли ее, баюкая, как маленького ребенка.

Аманда успокоилась и уютно устроилась в его объятиях, наслаждаясь, обвивая рукой его шею и прижимаясь щекой к его широкой груди. Все это казалось так естественно — считать удары его сердца, скользить пальцами по его коже, чувствовать жесткую щетину на его подбородке и зарываться рукой в густую гриву черных волос. Из-под полуопущенных век Аманда наблюдала, как жесткие кудри вьются вокруг ее пальцев как будто сами по себе — в слабом свете лампы они казались живыми.

Рафаэль повернул ее так, что она оказалась на нем; его рот нашел ее губы, наслаждаясь, лаская, дразня, пока ее дыхание не превратилось в череду прерывистых вздохов. Ее халат каким-то образом оказался расстегнутым, его руки ласкали ее кожу, колдовские пальцы заставляли ее тянуться к нему.

— Рафаэль… — Ее голос превратился в хриплый шепот. — Рафаэль… пожалуйста… — Она только наполовину осознавала, что говорит, о чем просит. Все вокруг исчезло как в тумане.

— Dios! — Тяжело дыша, Рафаэль вдруг остановился и отстранил ее от себя. — Не сейчас, Аманда.

Сбитая с толку, она удивленно посмотрела на него, не понимая, что случилось, и залилась краской, когда он пробормотал, что они в конце концов находятся во владениях церкви. Аманда вдруг почувствовала себя распутницей, соблазняющей мужчину, и отпрянула, запахивая халат.

— Ах, ты не так поняла, — сказал Рафаэль, беря ее за руки. — Я только хотел сказать — не сейчас, не до того, как мы поженимся. Я разговаривал с отцом Рикардо, и он готов отказаться от оглашения в церкви наших имен. Он обвенчает нас в часовне через час.

Аманде показалось, что мир как-то странно накренился, и она удивленно взглянула на него. Через час? Но… Вопросы полились из нее торопливым потоком, однако Рафаэль нетерпеливо отмахнулся.

— Сейчас не время для расспросов. Мы должны пожениться через час — если только ты не решила снова протестовать.

— А если да? — не смогла удержаться Аманда, чувствуя, будто ее уносит безжалостным приливом. Подождать? В самом деле, она еще не настолько хорошо знает его, а вдруг совершает ошибку? Рафаэль мог быть холодным и расчетливым, временами почти бесчеловечным в своих решениях. Он даже ни разу не сказал, что любит ее…

Пожав плечами, Рафаэль беспечно ответил:

— Это только отсрочит неизбежное.

Она с трудом сглотнула, вглядываясь в его лицо, в эти золотые львиные глаза, и поняла, что он твердо решил обвенчаться с ней здесь и сейчас. Назад пути нет. И тут же Аманда поняла, что не может представить жизни без Рафаэля.

— Ну так как? — напомнил он бесстрастно, как будто ее ответ не значил ровно ничего. Аманда улыбнулась. Он мог смотреть на нее как на незнакомку, пряча выражение глаз под длинными ресницами, его рот казался тонкой линией на красивом лице, но Аманда почему-то знала, что на самом деле ему вовсе не все равно.

— Я не успею через час, если ты не выйдешь отсюда и не дашь мне возможность одеться, — спокойно заявила она. — И я буду единственной женщиной, насколько мне известно, которая пошла к алтарю в мужских брюках.

— Нет, не будешь. — Он поднял с пола большой сверток и бросил его на кровать. — Твое свадебное платье.

Когда дверь за ним закрылась, Аманда подумала, что это будет весьма странная свадьба. Это так отличалось от помпезности и роскоши, сопровождавших ее свадьбу с Фелипе; и слава Богу!

В часовне мерцали сотни свечей, освещая простое, цвета слоновой кости, платье Аманды. В руках она держала цветы и молитвенник, кружевная мантилья покрывала ее темные волосы, блестящие, как утреннее небо, золотые искры мерцали в их густой глубине. Рафаэль стоял рядом с ней — прямой и высокий, с бесстрастным лицом, великолепный в своем темном облегающем костюме. Должно быть, он все это давно спланировал, подумала Аманда. Откуда бы он достал одежду за такой короткий срок? Ее платье, такое очаровательное, сидело так, будто сшито специально для нее — с высоким воротом, длинными рукавами и узкой талией, оно падало до самого пола изящными складками, шуршащими при каждом ее шаге.

Дрожащий свет свечей, торопливо подавленное хихиканье Терезы, глубокий баритон священника, бормочущий латинские слова… Потом зазвучал орган: его первый хриплый вздох превратился в парящую ноту чистой красоты, зависшую в воздухе, прежде чем перетечь в следующую ноту…

Аманда шепотом повторяла слова, ее руки, холодные и дрожащие, вцепились в цветы и молитвенник как в спасительную соломинку… Рафаэль повернул ее к себе, его губы легко коснулись ее губ, скрепляя их клятвы…

Улыбка, сначала робкая, потом более уверенная, осветила лицо Аманды, и она, обхватив руками его шею, в ответ поцеловала так жарко, что круглые глазки священника стали еще круглее, а нервный смех Терезы разнесся эхом по всей часовне.

— Ты смущаешь меня, — наконец сказал Рафаэль, улыбаясь и снимая ее руки со своей шеи. Он подхватил ее на руки и пошел по узкому проходу часовни к выходу. — Не забудь бросить букет, Аманда, — напомнил он, и букет, пролетев мимо его уха, упал в руки Терезе. Аманда едва сдержала смешок, увидев удивленное лицо отца Рикардо, а потом двери часовни захлопнулись за ними.

На маленьком столике в комнате Аманды накрыли легкий ужин из курицы, хлеба, сыра и вина; свечи ровно горели в зеркально отполированных серебряных подсвечниках.