Каждый раз, целуя... - Кристи Келли Страница 42

Дженнет должна ненавидеть его за то, что он сделал с ней.

Щупальца вины обхватили его душу и тело и крепко сжали их. Это Джон во всем виноват. Джон заставил его верить, что для Дженнет это будет не первый раз. Мэтью закрыл лицо руками и застонал.

Джон, должно быть, догадывался о его чувствах к Дженнет. Так какой мог быть лучший способ уберечь ее от него? Мэтью следовало бы задуматься, прежде чем поверить словам друга о низкой нравственности Дженнет. Он никогда не слышал ни слова о том, что она вела себя как-то недостойно леди.

Дженнет даже не разбудила его, а просто ушла среди ночи. Если кто-то видел, как она шла по коридору с распущенными волосами и в измятой одежде, она покроет себя позором.

Но если видели, как она выходила из его спальни, то он спасет ее, женившись на ней. В конце концов, все могло оказаться к лучшему — если бы только он мог найти себе оправдание за то, что так грубо обошелся с ней прошлым вечером, или успокоить совесть за то, что переспал с женщиной, которую Джон, по его словам, любил.

— Проклятая неразбериха, — проворчал Мэтью.

Медленно сев, он увидел свой саквояж и задумался, следует ли ему немедленно покинуть этот дом и вернуться в Лондон. Если он это сделает, то окажется далеко от Дженнет, а ему нужно срочно при всех скомпрометировать ее и воспользоваться этим. Селби заставит его жениться, и на этом все закончится.

Но это будет только началом жизни с постоянными угрызениями совести. Мэтью тихо выругался. Он чертовски устал от нескончаемого чувства вины. Он не должен был пять лет назад говорить Дженнет о своих чувствах, потом не должен был угрожать шантажом, чтобы убедить ее выйти за него замуж, так как знал, что она никогда этого не переживет, не должен был целовать ее в бильярдной в доме леди Элизабет.

И уж никак не должен был соблазнять ее прошлым вечером.

Но он это сделал. Честь джентльмена требовала, чтобы он немедленно женился на Дженнет, невзирая на ее возражения и независимо от признания собственной вины. Он останется и найдет кого-нибудь, кто увидит их, когда они целуются, — это простой выход из отвратительной ситуации. А потом следующие сорок лет он будет старательно добиваться у Дженнет прощения.

И Мэтью точно знал, кто именно в состоянии помочь ему решить эту проблему, — Сомертон. Сомертон мог убедить кого-нибудь из уважаемых гостей составить ему компанию и привести его туда, где целовались бы Мэтью и Дженнет. Этого было бы вполне достаточно, чтобы Селби принял Мэтью как зятя, не раздувая скандала и не доводя дела до дуэли.

Остановившись на таком плане, Мэтью быстро умылся, оделся и приготовился к сплетням за завтраком. Когда он пошел к двери, у него под ногами захрустели шпильки, и каждая шпилька, на которую он наступал, словно вонзалась в него, напоминая о том, как грубо он вел себя с Дженнет. Ему крупно повезет, если Дженнет когда-нибудь снова заговорит с ним или хотя бы останется в одной комнате.

Решив не обращать внимания на свой позор, Мэтью направился в утреннюю столовую с твердым намерением больше не позволить язвительной болтовне задеть его. При его появлении кое-кто смотрел на него, но большинство отводили взгляды и явно приходили в замешательство.

— Рад видеть, что ты не сбежал, — раздался позади него голос Сомертона.

Мэтью повернул голову и сделал вид, что улыбается.

— А почему я должен был бежать?

— Молодец.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине.

— Иди за мной, — сказал Сомертон, бросив взгляд на стол.

Мэтью последовал за Сомертоном в музыкальную комнату, а когда дверь за ними закрылась, подошел к фортепьяно и, еще раз обдумывая свой план, пробежал пальцами по клавишам. Возможно, это была не самая хорошая идея, быть может, существовал лучший способ найти женщину, которая вышла бы за него замуж, но другая женщина Мэтью не нужна. Прошлый вечер доказал очевидное — ему нужна только Дженнет.

— Ну? — с нетерпением в голосе произнес Сомертон.

— Мне нужна твоя помощь в личном деле.

— А кому она не нужна? — недовольно буркнул Сомертон. — Позволь высказать предположение. Так как мистер и миссис Марстон на самом деле не дали своего благословения, ты решил скомпрометировать девчушку. Но есть женщины и получше, чем Мэри Марстон.

— И да и нет, — неопределенно отозвался Мэтью, и Сомертон покачал головой:

— Как тебя понимать?

— Я действительно хочу скомпрометировать женщину… но не мисс Марстон.

У Сомертона губы медленно растянулись в улыбке, и он, сев у небольшого камина, сложил на груди руки.

— Тогда кого?

— Дженнет.

Ее имя повисло в абсолютной тишине. Посмотрев на Сомертона, Мэтью увидел, что тот едва удерживается от смеха.

— Сомертон, я совершенно серьезно.

— Я тебе верю. — Он прикрыл рот рукой и кашлянул. — Ты на самом деле думаешь, что Селби с этим смирится?

— Мне наплевать. Во всяком случае, он не захочет, чтобы пострадала репутация его сестры.

— Хорошо, — кивнул Сомертон. У него все еще был такой вид, словно он старается не расхохотаться. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Сегодня вечером я буду с ней в оранжерее, а ты приведешь вдовствующую леди Селби или леди Астон, и вы застанете нас целующимися.

— В какое время?

— В одиннадцать. К тому времени обед закончится, игра будет в полном разгаре, так что никто не заметит, как мы исчезнем.

— Отлично. Я приведу одну из леди сразу после одиннадцати. — Встав, Сомертон усмехнулся: — Не опаздывай.

— Не опоздаю.

Сомертон вышел из музыкальной комнаты, оставив позади полнейшую тишину. Оглядев комнату, Мэтью сел в кресло у камина и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Теперь, когда он заручился поддержкой Сомертона, впереди его ждала наиболее трудная часть плана.

Ему каким-то образом нужно получить согласие Дженнет встретиться с ним вечером в оранжерее. Она может быть смущена тем, что произошло между ними, и поэтому ей будет неловко разговаривать с ним. Возможно, стоит написать ей записку — сказать, что он хочет извиниться за свое поведение прошлой ночью.

Хотя единственное, за что ему следовало извиниться, — это за то, что он так грубо овладел ею. Если бы он знал, что Дженнет невинна, это не остановило бы его, но он мог сделать ее первый опыт намного приятнее.

Мэтью открыл глаза, и встал из обитого ситцем кресла. Он должен это сделать: Дженнет — его единственная надежда на спасение.