Спаси и сохрани любовь - Галия Мавлютова Страница 42

– У вас необычная фамилия, Александр Давидович, – сказала Веткина, придавливая рвущийся наружу смех. Красота Аблашидзе была какой-то карикатурной. В его присутствии хотелось скакать через детскую скакалку, прыгать на батуте, виснуть на заборе. Инесса дразнила его, ерничала. Аблашидзе насупился, сдвинув густые брови.

– Как это необычная? – спросил Александр Давидович.

– Какая-то она слишком солнечная, что ли, – Инесса раздавила смешинку на зубах.

Слегка похрустела, разжевывая ее до конца, нарисовала на лице серьезное выражение, дескать, фамилия как фамилия. Ничего смешного, таких много в Питере. Каждый день сталкиваешься с ней, на каждом шагу слышишь, любой камень в городе знает эту фамилию.

– На Кавказе много моих однофамильцев. – Аблашидзе пристрастно присмотрелся к Веткиной – что это она вдруг решила посмеяться.

Нет ничего смешного, убедившись, что Инесса и не думала издеваться над ним, Аблашидзе окончательно сник, успокоился.

Глядя на Аблашидзе, обнимающего Бобылева, словно оба решили поменять ориентацию назло гостям, Инесса поняла, что напрасно грешила на Слащева. В этот раз красивый злодей не успел напакостить Инессе. Его опередили, некто вырвался вперед. Аблашидзе действовал в одиночку. Услужливый красавец решил оказать услугу богатому другу, дескать, Бобылев должен знать, кто у него работает. Сначала они соблазнили девчонку большими деньгами, уговорили продать душу, а она и рада продаваться, ведь своей головы у нее нет на плечах. Не выросла еще. Инесса тихонько вывернулась из-под слащевской руки и медленно пошла навстречу неизвестности. Впереди была опасность, позади оставался Алексей Слащев. Кругом обложили. Аблашидзе кружил над Бобылевым, как ворон. Это он подставил Веткину, с самого первого дня у него был план по ликвидации конкурента. Ему нужно было очистить площадку для будущих проектов. Аблашидзе действовал хитро. Ему нужно было завоевать сердце компаньона чрезмерной заботой. Как же, помог выявить нечистоплотную сотрудницу. А она и без того была готова сдаться на милость победителю. Инесса вымолит прощение у Бобылева. И у себя прежде всего. Ведь, продав собственную душу, она предала самое себя.

Инесса рывком переметнула тело через проезжую часть, замахала руками, разгоняя поток автомобилей на Английской набережной. Веткина бросилась к Бобылеву и нежно обвила его шею замерзшими руками, крепко прижалась к нему. Она ощутила его тепло, его силу, Сергей не отторгал Инессу, он был рад встрече. А она стала прежней – юной, беззащитной и уязвимой. И душа вернулась, она уже простила Веткину, души тоже умеют прощать. Они, как люди, верят человеку до конца, отчаянно верят. Сергей бережно отстранил Инессу, посмотрел ей в глаза, улыбнулся. И тихо произнес: «Ты такая порывистая, Инесса, где ты пропадала? Я тебя повсюду искал, с ног сбился».

– А я тебе камень приготовила. За пазухой, – сказала Веткина, – вот он. Синий сапфир. Танзанит. Знак Стрельца. Ты же Стрелец?

– Стрелец-молодец, – засмеялся Бобылев. – Красивый камень. Синий, как ты сейчас. Александр Давидович, посмотри на эту глупую девчонку. Она вся посинела от ветра. Смешная, правда?

– Правда, смешная девчонка, – пробурчал недовольный Аблашидзе.

Он с ненавистью уставился на Инессу, пробуравливая ее тяжелым смутным взглядом.

– Ты простудишься, Инесса, – Бобылев накинул на иззябшие плечи Инессы свое пальто. – Поехали, я отвезу тебя. Александр Давидович, до скорого.

Бобылев шутливо козырнул Аблашидзе. Но Александр Давидович лишь сердито фыркнул в ответ. Он еще долго фыркал и отплевывался, кажется, Аблашидзе что-то тихо бормотал о камне за пазухой. Грустная свадьба осталась позади. Бобылев забрал в машину Блинову, предварительно отцепив ее от решетчатого ограждения. Екатерина почти прилипла к решетке, скользя глазами по замерзшей Неве. Сергей шутливо погладил Катю по голове. Бобылев знал, что Блинова любит Гришанкова. Сергей сострадал Екатерине. Она приникла к его груди. А Инессу кольнула ревность, дескать, это мой Бобылев, мой, и больше ничей. И нечего прижиматься. Катя почувствовала бешеную ревность подруги и отпрянула от чужого мужчины. Бобылевские чары не действовали на ее разбитое сердце. Блинова продолжала любить Колю Гришанкова. Перламутровый кабриолет оставили под присмотром охраны. Екатерина уселась на заднее сиденье бобылевского «Лексуса». Странно, но Блинова ничего не жевала, видимо, у нее аппетит улетучился. Инесса тихо уселась рядом с Бобылевым, счастливая и невесомая. Круг разорвался, мир принял знакомые очертания. Он снова стоял на месте. А Инесса больше не шаталась из стороны в сторону. Блинова молча вышла из машины, вяло взмахнув рукой на прощание, оставив Инессу и Сергея наедине. Веткина была спокойна, с Катей ничего не случится, она не наделает глупостей. За один день Блинова повзрослела, стала мудрой, как змея. А мудрый обязательно выживет, что бы ни случилось с этим светом.

– Кать, звони в любое время, – крикнула Инесса в открытое окно.

– Желаю... – но ветер унес последние слова Блиновой в сторону.

Инесса так и не узнала, что ей пожелала любимая подруга. И уже никогда не узнает. Но Веткина надеялась, что Катя от всего сердца пожелала ей личного счастья. Инесса ответила ей тем же, но мысленно. Веткина была уверена, что Блинова встретит когда-нибудь своего человека, настоящего мужчину, а не маминого сына.

Бобылев улыбался. Он смотрел на Инессу, будто видел ее впервые. Они уже прошли все этапы неловкости, неизменно сопутствующей каждой влюбленной паре. Кто и что должен говорить, куда присесть, что нужно сделать, чтобы не выглядеть в глазах другого смешным и нелепым? Все смазалось. Неловкость исчезла. Движения и мысли, поступки и действия слились в едином порыве. Инесса ждала. Бобылев медлил. Ожидание превратилось в мучительную пытку. Для каждого. Инесса мысленно умоляла его, чтобы он не прикасался к ней. Она не знает – почему, но она умоляла его именно об этом. Ей казалось, что он все испортит. Сразу исчезнет нежность и зыбкое состояние влюбленности. За осязаемыми движениями всегда стоит реальность. Пока она находится за горизонтом, любовь обещает таинственную негу, сладкую муку будущего объединения двух одиноких душ. Инесса боялась реальности. За туманной завесой бесплотного чувства всегда прячется сухой и черствый, как засохшая хлебная корка, жесткий привкус. Бобылев услышал немой крик. Сергей побледнел, оделся, вышел из комнаты. Инесса кричала, захлебываясь криком, беззвучно, едва шевеля воспаленными губами, но она точно знала, что он все слышит, каждое ее слово. Не уходи. Подожди. Любовь не умеет спешить. Надо потерпеть. Я люблю тебя больше жизни. Я не могу без тебя. Я умру, если ты уйдешь. Воздух закончился. Нечем было дышать. Она задыхалась. Крик раздавался повсюду. Он разлетался по району, по городу, по стране, проникая в самый отдаленный закоулок планеты. Любой мог слышать невыносимый стон. Люди останавливались, не понимая, что происходит. Все слышали чужой и немой вопль, они чувствовали его кожей и нервами. И не могли понять, откуда доносится мольба. Где-то близко кто-то страдает, но кто? И по ком? Бобылев тоже все слышал. Он не мог не слышать. Инесса замерла. Хлопнула дверь. Звонко щелкнул замок.