Возлюбленные-соперники - Тина Габриэлл Страница 42

Джеймс мотнул головой и оттолкнул стакан, так что вода пролилась на простыни. Белла прикусила губу, чтобы не расплакаться от своей полнейшей беспомощности.

— Пожалуйста, попейте, — прошептала она, но герцог ее или не слышал, или не хотел пить.

Прошло уже десять дней с начала лихорадки, и все эти дни Белла жила в аду, который сама себе создала. В одном Мадлтон был прав — жар спадал рано утром, но после полудня возвращался.

Когда у герцога начинала повышаться температура, Белла отказывалась отходить от его постели. Она часами меняла холодные компрессы и уговаривала больного выпить глоток воды. Только когда бесконечная ночь сменялась серым рассветом и лихорадка отступала, она уступала место Коутсу, чтобы поесть, заняться неотложными делами и поспать.

Белла понимала, что должна продолжить поиски нужной Руперту конторской книги, но не занималась этим и в глубине души чувствовала, что ей наплевать на угрозы деверя. Если Джеймс умрет, она никогда себе этого не простит. И пусть Руперт подкупает кого угодно и обвиняет ее в убийстве мужа. Она с радостью проведет остаток своей жизни в тюрьме.

Руперт заблуждался относительно кончины своего братца. Она никогда не чувствовала своей вины в смерти Роджера. Но Джеймс…

Белла осторожно обтерла влажной салфеткой лицо и шею раненого, моля Бога, чтобы наступающая ночь оказалась легче, чем предыдущая. Красивое лицо Джеймса было красным, в синих глазах застыла печать болезни. Он выглядел осунувшимся и измученным. Доктор Мадлтон являлся каждый день, и его прогнозы становились все более мрачными.

Харриет держала Беллу в курсе домашних новостей. Бобби поправился и вернулся на конюшню. Преступника так и не нашли, и Харриет сказала, что о Руперте больше никто ничего не слышал.

Джеймс открыл глаза.

— Почитай мне, Белла.

Она взяла Библию.

— Я продолжу с того места, где остановилась.

— Нет, прочитай то, что ты написала.

— Что?

— Прочитай мне свою следующую статью в «Таймс».

Белла замерла. Ему, наверное, совсем плохо.

— Ты же писала что-то все эти ночи.

Да. Но это была вовсе не политическая статья. Она вспомнила, что как-то прочитала о молодом хирурге, который лечил солдат при Ватерлоо, а потом переехал в Лондон и занялся медицинской практикой. Его методы лечения не всеми признавались, но положительные результаты отрицать было невозможно.

В отчаянии она написала этому хирургу письмо с просьбой приехать. Это было на следующий день после того, как Мадлтон впервые пустил Джеймсу кровь. Она достала листок бумаги с черновиком письма, отправленного хирургу.

«Уважаемый доктор Гримсби!

Ваши услуги крайне необходимы герцогу Блэквуду. Он испытывает ужасные страдания от инфицированной огнестрельной раны. Вы будете щедро вознаграждены за работу, и также вам будут компенсированы все дорожные расходы. Пожалуйста, приезжайте как можно скорее, поскольку состояние герцога ухудшается с каждым днем».

Джеймс ухмыльнулся:

— Если я правильно понял, ты не доверяешь доктору Мадлтону.

— Он деревенский врач и не имеет опыта лечения подобных ран. А доктор Гримсби лечил солдат на войне.

— Значит, ты считаешь меня достойным спасения?

— Конечно. Любая жизнь достойна спасения.

— Но ты же должна понимать, что, если я умру, наш спор относительно Уиндмура прекратится сам собой. Это поместье будет твоим.

— Вы так плохо думаете обо мне? — искренне возмутилась Белла.

Правда заключалась в том, что с каждым днем она думала о поместье все меньше. То, что она раньше считала самым важным в своей жизни, на поверку оказалось несущественным и бессмысленным.

— Боюсь, что память стала подводить меня. Напомни, что я должен тебя поблагодарить, когда у меня прекратится эта проклятая лихорадка.

— За то, что я вызвала хирурга?

— Нет. За то, что не бросила меня в беде.