Ненавижу тебя - Анна Шварц Страница 42

На этой возмутительной ноте я вырубаюсь.

Из глубокого и крепкого сна меня вырывает одеяло, натянувшееся под чьим-то весом, а потом мне на голову падает что-то тёплое и тяжёлое.

Я в ужасе распахиваю глаза, и вижу, как на мне сидит Соня, улыбаясь.

— Ку-ку, — произносит радостно она.

— Ку-ку, — растерянно отвечаю ей я, и перевожу взгляд на Элиаса. Он стоит возле кровати, сложив руки на груди и приподняв бровь в немом вопросе «я говорил, что это сделаю? Получай».

Но… как? Соня не выглядит ребенком, которого нагло похитили из рук бабушки и увезли черт знает куда. Она скорее смахивает на крайне довольного жизнью человека, на носу у которого размазаны остатки розового йогурта, судя по всему.

— Как ты умудрился? — вырывается у меня вопрос, а Элиас тихо смеётся.

— По-твоему, это было задание, которое я не смог бы выполнить и ты решила взять меня на «слабо»? — хмыкает он, — извини, что не оправдал твоих ожиданий.

— Я не верю, что моя мать отдала тебе просто так ребёнка…

— Нет, конечно. Она была здесь. Ты просто слишком крепко спала.

— А кто привёл Соню ко мне?

— Я, — пожимает плечами Эли.

— И она от тебя не попыталась убежать? — подозрительно интересуюсь я, а он криво улыбается.

— У меня есть младшая сестра, Анастасия. С тех пор я выяснил, что почти любого ребёнка можно подкупить вкусной едой.

Я фыркаю и тру ладонями лицо, пытаясь проснуться, пока Соня стягивает с меня одеяло. Надеюсь, Элиас не подкупал её шоколадом или чипсами.

— Боже, я уснула и не позвонила Регине. Кажется, у меня проблемы, — обречённо произношу я, вспомнив, как валялась на кровати, пытаясь справиться с головокружением. Сон помог. Чувствую я себя превосходно физически, зато в душе скребет я страх перед перспективой потерять работу. Капец.

— Забудь. Тебе выписали больничный, Настя. Регина получит его завтра.

— Кто?

— Врач, кто же ещё?

Я задумчиво смотрю на бывшего друга детства.

— Элиас… я совру, если скажу, что не чувствую себя сейчас крайне неудобно. Зачем ты это сделал? Я бы сама…

— Никольская, — неожиданно вкрадчиво произносит мужчина, — самостоятельность во всем — плохая черта в женщине.

— Мне прикинуться домашней хомячихой, как выразилась твоя сестра?

Он морщится в ответ.

— Нет, Настя. Хотя, иногда это полезно. Иначе как ты узнаешь — способен ли человек позаботиться о тебе, если ты ему это не позволяешь сделать? Несомненно, ты умная и стойкая. Ты можешь все. Но нахрена?

Я осторожно пожимаю в ответ плечами, и ловлю на себе ироничный взгляд серых глаз.

— Спасибо, — произношу я спустя несколько секунд, хорошенько подумав, — не знаю, как тебя благодарить.

На секунду губы Элиаса трогает едва заметная улыбка, которая исчезает так же быстро, будто и не было. Но я успеваю её заметить и подозрительно смотрю на него.

— Меня каждый раз подумывает пошутить, Настя. Но вряд ли эта шутка тебе понравится. Ты продолжишь пускать слюни в подушку или тебе полегчало? — Мужчина бросает взгляд на настенные часы, — скоро девять, и я, если честно, сомневаюсь, что смогу её заманить спать клубничным мороженым, — Эли кивает на Соню, которая с головой залезла под одеяло и сейчас возится там с громким шорохом.

Понятно, чего натрескался этот ребёнок. Элиас, блин.

— Я уложу её. Спасибо ещё раз, Эли, — произношу я, а тот, закатив на секунду глаза, и что-то сказав одними губами, выходит из комнаты. Я окликаю его, когда он уже собирается закрыть дверь, — эй, Эли!

— Что?

— Ты ведёшь со мной так, потому что я была твоей подругой, или это такой способ ухаживать за женщиной?

Он выглядывает из-за дверного проёма с ехидной улыбкой на лице.

— Конечно же, я делаю это по старой дружбе, Никольская. Приходи потом по-дружески выпить чашечку кофе на кухню.

И он закрывает дверь.

Я изгибаю вопросительно бровь. Кажется, с Элиасом мои детекторы тонких намёков сломались. Или это был не намёк?