Любовница императора Авискоты - Екатерина Бакулина Страница 42

Я надеялась, при случае мне позволят написать ей. Что-нибудь безобидно. Но на адрес Патрика, я знаю куда писать. Не императору же писать. Эбби – потому что жену Патрика зовут Эбигайл, я никогда не видела ее и ничего о ней не знаю, только имя. Но очень надеюсь, этого хватит для достоверности.

Мне казалось – все в моей жизни повторяется. Только теперь не бордель, а дом на острове, но мне все равно никуда не сбежать.

Всю жизнь я жила по принципу – не дергайся, или будет хуже. Всю мою жизнь я пытаюсь убежать, но меня возвращают и бьют… так страшно… и я уже боюсь сделать лишний шаг. Всю жизнь я живу, приспосабливаясь к новым условиям, к новым хозяевам, новым правилам. Подчиняясь. Принимая и понимая, что не ничего не изменить, даже в собственной жизни. Нужно лишь постараться выжить, остальное не важно. Как-нибудь выжить.

Я думала, что вырвалась… Но все повторяется снова.

Еще лет десять назад я попыталась бы сбежать отсюда любой ценой.

Сейчас я слишком привыкла к мысли, что побег равносилен смерти. Привыкла, что нельзя. Что если я не даю Миклошу… Мартину того, что он хочет, он жестоко наказывает меня. Неизбежно. Я могу лишь попытаться смягчить, но не избежать.

Так было всегда.

И сейчас снова.

В детстве от гнева отца меня защищал брат, но потом его не стало.

Здесь меня никто не защитит, и я должна выкручиваться сама.

Мне не убежать. Просто потому, что с острова можно уплыть только на корабле, но ни один корабль не возьмет меня на борт. Я даже пыталась, но нет… а потом ко мне тихо подошли сурового вида мужики, сказали, что не стоит, миледи, море всегда опасно, вы же не хотите в море утонуть? Не хочу.

Других путей нет. Материк слишком далеко. Да и осенние шторма…

Мои письма тоже никуда не дойдут.

Я пыталась, писала. Для Эбби, конечно, на адрес Патрика. Мне нужно было хоть дать понять, что не все в порядке, что я скучаю… и что-нибудь о покойном муже. Патрика бы насторожили такие письма. Возможно, ко мне бы прислали кого-нибудь.

Не вышло.

Как-то вечером Мартин принес мне пачку моих неотправленных писем, бросил на стол. Сказал – еще одно, и я упаду с лестницы, сломав себе ноги. Вот прямо так – меня не убьют, нет, но ходить я больше не смогу. Мне было страшно. Кто бы не испугался на моем месте?

Стоит вести себя тихо.

Не дергаться.

Разве мне так плохо здесь? Да когда мне было лучше?

На самом деле, даже такая жизнь казалась сказочной, по сравнению с той, что я вела раньше. Я и мечтать не могла. Да, мне не уйти, но здесь, в поместье, я вольна делать что захочу. Несмотря ни на что, на Тьорке куда больше свободы, и я в большей безопасности, чем в борделе у Миклоша. А полной свободы у меня никогда не было.

Даже с Рикхардом.

И Томас…

Томас казался так мил.

* * *

Все вышло случайно…

Газеты привезли. К нам всегда завозят с опозданием, по пачке сразу, и я взяла посмотреть.

«Эрлсгард сегодня» – не на первой полосе, едва ли не на последнем развороте фото Рикхарда с красивой девушкой под ручку, гуляющего в саду.

«Нам стало известно, о возможной скорой помолвке императора Рикхарда и юной Исбел Мор, дочерью герцога Хелмонда. Официальные источники пока воздерживаются от комментариев, но не отрицают такую возможность».

У меня больно кольнуло сердце.

Эта Исбел такая изящная, и так естественно смотрится рядом с Рикхардом, непринужденно касаясь его руки, а он улыбается ей. Дочь герцога.

Конечно, чего я хотела? Все так и будет. Официальных подтверждений пока нет, потому что еще слишком мало времени прошло со смерти Одальберги. Но Рикхард молодой мужчина и не будет оставаться один. По политическим соображениям он уже раз женился, теперь можно выбрать невесту по душе.

Молоденькую, красивую… благородную.

– Что-то не так, Мэрион? – Томас заметил мое замешательство.

Последнее время он называет меня по имени. На «вы» все равно, но Мэрион, а не миссис Гарарт. Так проще, пожалуй, мы слишком много проводим вместе, живем в одном доме, что можно уже оставить формальности. К тому же, когда он говорит мне «миссис» – я чувствую себя такой старой.

Он такой милый… всегда привозит мне конфеты и шоколад из города, когда ездит туда по делам, приносит, чуть смущено улыбаясь. Он знает, что мне в город нельзя… кончено. Но молчит, всегда уходит от темы, ему не хочется об этого говорить.

Что-то не так?

– Да нет, все хорошо, – сказала я. – Просто смотрю новости. Император снова собирается жениться.

Я пожала плечами.

Где император и где я! В этом не может быть ничего личного.

– Вы считаете, он слишком торопится? – спросил Томас. И что-то такое в его голосе скользнуло, я даже не поняла.

Траур?

– Нет, – сказала я. – Думаю, что жизнь продолжается, и невозможно все время оглядываться на прошлое. Тем более, что пока не объявлено никаких дат…

Знаю, мне не должно быть больно, но больно все равно.

Какое мне дело до его жены?

Томас нахмурился и как-то странно затих, словно обдумывая что-то.

– Мэрион… – он бросил на меня быстрый взгляд. – Простите за, вероятно, неуместный вопрос, но вы… еще оплакиваете своего мужа?

– Я?

Хотела ответить и запнулась. Вот черт. Я даже знаю, почему он завел этот разговор.

И я к такому разговору не готова.

– Я всегда буду оплакивать Эдварда, – сказала тихо, – он навсегда останется в моем сердце. Как же иначе. Но…

Не знаю, что сказать.

Вечно жить в трауре по мужу, которого я даже не знала?

– Но жизнь продолжается? – Томас осторожно улыбнулся, повторяя мои слова.

Я кивнула.

Молча.

Все это было так странно и почти невозможно.

Он подошел ближе, неуверенно. Остановился в трех шагах от меня, потом, подумав, сделал еще шаг ближе.

– Молодой женщине, должно быть, сложно жить одной? – сказал тихо.

Меня слегка задело.

– Я привыкла.

Здесь на острове на меня смотрят как на пустое место, потому что я женщина. Но так не везде и не всегда.

– И все же, Мэрион… – он чуть качнулся вперед, еще на полшага. – Иногда важно, чтобы рядом был кто-то…

Я понимала, к чему он клонит. И не хотела этого. Нет. Не сейчас.

Мне так хотелось сказать что-то резкое, что рядом нужен не кто-то, а близкий человек, которому я могла бы доверять. А Томасу, при всех его достоинствах, я доверять не могу, как бы ни хотела этого.