Озарение - Джуд Деверо Страница 42

— Не кричите на меня, — спокойно сказал она. — Нанимать художников не мое дело. — С этими словами она повернулась и вышла из кабинета.

Джейсон так тяжело опустился в кресло, что оно едва не сломалось. «Зачем я только бросил бизнес»? — пробормотал он и снова, оглядываясь на свою прошлую жизнь, вспомнил, насколько она была эффективна и организованна. Перевозя все в Абернети, Джейсон пытался сохранить при себе свой персонал, но большинство из его служащих лишь посмеялись над ним. Дворецкий смеялся, что называется, от души. «Оставить Нью-Йорк ради Кентукки? — посмеявшись, спросил он. — Нет, благодарю покорно».

Таково было мнение всех, кто с ним работал. Таким образом, Джейсон вернулся в родной город практически один. По крайней мере тогда он чувствовал себя совершенно одиноким.

Джейсон посмотрел на фотографии Макса, лежавшие справа на письменном столе. «Два года, — подумал он, — как я не слышал о них ничего. Словно земля разверзлась и поглотила их». Все, что у него было, это полученные от Милдред, свекрови Эйми, вот эти фотографии, вставленные в сделанные по его заказу великолепные серебряные рамки. Самое большое, что он мог сделать для своего Макса.

По крайней мере, он все еще думал о Максе как о своем сыне. Но и это не избавляло Джейсона от чувства одиночества, потому что никто не проявил никакой симпатии к нему, истомившемуся по Эйми и ребенку, которых он знал всего несколько дней.

— Кончай с этим! — сказал ему отец. — Моя жена умерла, но это был не ее выбор. Эта же женщина захотела бросить тебя и с тех пор не дала о себе знать. Тебе следовало бы уяснить этот намек и понять своей тупой башкой, что ей не нужен ни ты, ни твои деньги, поэтому она со всех ног умчалась отсюда.

— Мои деньги не имеют к этому никакого отношения, — спокойно ответил Джейсон.

— Да? Тогда почему же ты растратил целое состояние, оплачивая свору ищеек в попытках ее разыскать? Разве она, по-твоему, не была выставлена на продажу, когда жила здесь, что и заставило тебя подумать, что ты можешь купить ее, но не тут-то было?

Джейсон ничего не ответил на эти слова, потому что отец был единственным человеком на свете, который мог говорить с ним как с непослушным девятилетним мальчишкой.

Дэвид сочувствовал ему еще меньше, чем отец, и считал, что единственным лекарством для его старшего брата было бы знакомство с другими женщинами. Дэвид называл это «кентуккийским ухаживанием», и Джейсон понятия не имел о том, что имеет в виду его брат, пока не начали появляться кандидатки. Одинокие женщины, разведенные женщины, женщины в преддверии развода появлялись на пороге квартиры Джейсона с банками и мисками с едой мурлыча: «Я просто подумала, что вам, может быть, понравятся мои бутерброды и соленья» или «В прошлом году я выиграла голубую ленту на ярмарке штата».

Спустя три недели после его приезда сюда кухня Джейсона оказалась заваленной всякого рода солениями, джемами и индийскими приправами, известными всему человечеству. Его холодильник был всегда полон кексов и салатов.

— Кем они меня считают — человеком или боровом, откармливаемым для заклания? — как-то вечером, сидя в баре, спросил Джейсон, глядя на брата через стакан с пивом.

— Понемногу и тем, и другим. Это, видишь ли, Кентукки. Послушай, братец, ты должен повести куда-нибудь одну из них — в ресторан, в театр. Ты должен вернуться к жизни и перестать мечтать о невозможном.

— Да, пожалуй, ты прав, но… А ты не думаешь, что они попытаются замариновать меня и потащить на ярмарку, а?

— Не исключено, — рассмеялся Дэвид. — В таком случае тебе следует начать с До-рис Миллет. Ее коронный напиток — тутовый джин. Джейсон слабо улыбнулся.

— О'кей. Я попытаюсь, но…

— Понимаю, — тихо согласился Дэвид. — Тебе не хватает Эйми и Макса. Но ты должен найти ту, с кем будешь жить. Здесь много женщин. Посмотри на меня. Я сходил с ума по Эйми, но потом встретил Черри и… — Он запнулся, потому что потеря такой великолепной секретарши была больным местом для брата, а с Дорин тот все еще не сработался.

Итак, Джейсон встречался с женщинами, приглашая одну за другой, и все они без исключения влюблялись в него с его деньгами.

— А чего вы ждете? — вспылила его свояченица. — Вы богаты, красивы, гетеросексуальны и вполне подходящи в качестве мужа. Естественно, всем им хочется выйти за вас замуж.

Джейсону Черри гораздо больше нравилась как секретарша, нежели как беременная родственница. Он не нуждался в том, чтобы ему напоминали, что главным его активом является банковский счет.

— Вы прямо-таки приобщили ее к лику святых, — говорила Черри ставшим теперь обычным для нее раздраженным тоном. Она плохо переносила беременность, тело ее настолько раздалось, что даже нос стал жирным. И врач назначил ей постельный режим. — Эйми Томпкинс очень приятная особа, но в ней нет ничего необыкновенного. Здесь полно таких Эйми — вам остается лишь выбрать.

— Но именно она не захотела выйти за меня замуж, — со вздохом сказал Джейсон. Черри раздраженно всплеснула руками.

— А вы что, интересуетесь только теми женщинами, которые не хотят выходить за вас замуж? Из этого логично следует, что вы должны были сходить с ума от любви ко мне.

— О, — улыбнулся Джейсон, — гарантирую вам, что это не тот случай.

Черри запустила в него подушкой.

— Дайте мне чего-нибудь выпить. И принесите льда. Много льда. О Господи, родится ли когда-нибудь наконец этот ребенок?

Джейсон почти вылетел из комнаты, повинуясь ее просьбе.

Итак, теперь уже почти год, как он в Абернети, и Джейсону казалось, что он отобедал со всеми женщинами из штата Кентукки, с несколькими из Теннесси и с парочкой из Миссисипи. Но ни одна из них не вызвала у него интереса. Он по-прежнему думал об Эйми, по-прежнему думал о Максе, по меньшей мере, два раза в час. Где они? Как теперь выглядит Макс?

— За Эйми, вероятно, соперничают между собой шестеро мужчин, — сказала в прошлом месяце Милдред Томпкинс. — Она наделена тем свойством внушать любовь к себе, которое заставляет мужчин делать для нее все. Взгляните, например, на себя. Вы отказались от всего, чтобы помочь ей.

— Я ни от чего не отказался, я… — В глазах большинства людей усилия Джейсона по спасению родного города были великим и благородным делом, но для своих родственников и почти родственников в Абернети он был просто «страдальцем из-за женщины».

Как бы то ни было, но картина вырисовывалась не очень привлекательной, и много раз Джейсон протягивал руку, чтобы убрать фотографии Макса со своего стола, и изо всех сил старался серьезно отнестись к какой-нибудь из многочисленных женщин, с которыми встречался. Ведь, как подчеркивал брат, он не становился моложе и если хотел иметь семью, то ему следовал заняться этим по-настоящему.

Но сейчас у Джейсона были другие проблемы. Очень скоро в Абернети прибывает президент Соединенных Штатов, чтобы посмотреть росписи на тему «Тысячи и одной ночи», а у Джейсона еще не было даже художника. Вопреки своему обыкновению, он взялся за телефон и принялся разъяснять Дорин, что ему необходимо соединиться с Милдред, хотя знал, к чему это могло привести. Дорин могла бы пожелать узнать, с какой именно Милдред он хочет говорить, словно он не звонил бабушке Макса по три раза в неделю.