Исцеление любовью - Кэтрин Стоун Страница 41

Его первые сознательные воспоминания лишь подтвердили эту горькую правду. Тогда он и Патрик только еще учились ходить. Как-то раз Джесс, очень любивший брата, взял его руку и так крепко сжал, что Патрик заплакал. Тут же родители с громким криком набросились на Джесса, назвали его дрянным мальчишкой, вырвали у него руку брата и жестоко наказали, приговаривая:

— Не смей его трогать! Ты можешь сделать его калекой!

Итак, Джесс оказался дрянным мальчишкой. Его оторвали от любимого брата, обрекли на одиночество. Джесс почувствовал себя погруженным в непроглядную тьму, откуда не видел выхода.

Он ничего не сказал психиатру, так и не пожелав открыться. Но тот все же понял, что в душе его маленького пациента творится что-то неладное. Скорее всего Джесс страдал из-за уязвленной гордости, чувствовал себя несправедливо обделенным и обиженным. Когда же чуть позже доктор стал наблюдать за обоими братьями, то окончательно утвердился в правоте своих предположений. Он видел, что Джесс, оставаясь один, был похож на несчастное животное, посаженное в клетку. Выглядел нервным, подозрительным, всегда чем-то обеспокоенным. Мог часами ходить из угла в угол по комнате. Но как только рядом оказывался Патрик, Джесс тут же преображался. Становился веселым, разговорчивым, как будто освобождался от какой-то тяжелой ноши.

— Джесс необычный мальчик, — сказал психиатр Стюарту и Розмари. — А по натуре скорее пастух, нежели барашек. Он чувствует себя ответственным за судьбу брата. Считает себя как бы его опекуном.

— Опекуны Патрика — я и Розмари, — сумрачно ответил Стюарт. — А опека и покровительство Джссса ему не нужны. У Патрика на то есть родители.

— Не спорю. И отнюдь не утверждаю, что Джесс должен стать опекуном Патрика, но он сам взял на себя эту роль. Поэтому у вас нет никакой причины чего-либо опасаться. Джесс никогда не навредит Патрику. Откровенно говоря, я больше тревожусь за самого Джесса, нежели за его брата.

— За Джесса?! — воскликнула Розмари и оторопело уставилась на врача.

— Если когда-нибудь Патрику станет угрожать опасность, — продолжал психиатр, — то я уверен, что Джесс, бросив все, тут же поспешит ему на помощь. Более того, не дай Бог, чтобы с Патриком что-то случилось: Джесс этого просто не переживет!

Психиатр решительно предупредил Стюарта и Розмари против любой попытки разлучить братьев. А поскольку против Джесса были выдвинуты «обвинения», то рекомендовал провести терапевтический курс для всех членов семьи, начиная с родителей, дабы успокоить их нервы. Но Стюарт и Розмари не проявили к этому предложению никакого интереса. Понятие «терапия» для старших Фалконеров было столь же неприемлемым, как и слово «вор». Они беспокоились только за безопасность Патрика. А на сей счет врачу удалось их успокоить.

Что же касается самого Джесса, то общение с психиатром все же не прошло для него бесследно. Он перестал красть. Но образцового, по понятиям Фалконеров, подростка из него так и не получилось. Наоборот, повзрослев, Джесс стал курить, пить, а еще позже — волочиться за девицами. Причем он выбирал «объекты» значительно старше себя. Ровесницы его не интересовали. Наверное, потому, что сам Джесс никогда не был, по сути дела, мальчиком в полном понимании этого слова. Однако о том, чтобы стать мужем и отцом, он и не помышлял. Ибо превыше всего в жизни ценил свою свободу.

Девицы, с которыми он якшался, тоже это отлично понимали. А потому не строили в отношении Джесса Фалконе-ра никаких далеко идущих планов.

Но кроме собственной свободы, у Джесса была и вторая привязанность: родной брат-близнец Патрик, который платил ему тем же.

Однако так продолжалось недолго. До того памятного и злосчастного июльского дня, когда обоим исполнилось по пятнадцать лет…

Котлован для искусственного озера был выдолблен в гранитной скате по приказанию и за счет прадеда Розмари. Грейдон Уильямсон назвал его «Энтерпрайзом». Но местные жители присвоили новое имя: «Озеро Грейдона» — в честь человека, подарившего им подобное чудо. Кристально-прозрачная и холодная вода уже была сокровищем, но Грейдон выложил берега водоема белоснежными каменными плитами, вывезенными из тропических стран.

Дом Грейдона, а следовательно, и Розмари возвышался на самом берегу озера в окружении небольших летних коттеджей, где отдыхали члены богатых элитных семей. К их услугам было несколько бассейнов с подогретой водой, теннисные корты, бары, пабы и большой роскошный розарий.

Взрослые, как правило, собирались у бассейнов. Одни усаживались за столики, другие нежились в шезлонгах, третьи читали свежие газеты в креслах-качалках. А их отпрыски целыми днями плескались в озере и только к вечеру выходили на берег. Там они растекались по уютным небольшим ресторанчикам и гриль-барам, расположившимся под открытым небом.

В тот день, третьего июля, Джесс Фалконер намеревался ненадолго заглянуть в одно из подобных заведений. Там он надеялся застать девицу по имени Бет, с которой провел предыдущую ночь.

Бет сидела за столиком в окружении друзей и о чем-то оживленно болтала. Джесс посмотрел на нее и поднес к губам кружку пива, уже далеко не первую за этот вечер. В той же руке он ухитрялся держать сигарету. Как это ему удавалось, Джесс и сам не знал…

Потягивая горькое пиво и вдыхая в паузах между глотками горький табачный дым, Джесс погрузился в не менее горькие размышления. Случилось так, что накануне он закончил один из своих литературных опусов и прочел отрывок Розмари. Та нашла его творение странноватым и довольно скучным. Кроме того, она заметила грамматические ошибки.

Тут же в обсуждение включился Стюарт. Он посетовал на почерк автора.

— Ты должен поработать над этим, Джесс, — сказал старший Фалконер. — Плохой почерк свидетельствует о невысоком уровне мастерства писателя. Я бы посоветовал тебе поучиться писать у Патрика.

Но я же не Патрик! — разрывалось сердце Джесса. — Я хотел им стать. И непременно стал бы, если бы мог. Но не могу! Так что принимайте меня таким, какой я есть…

Джесс допил пиво и снова посмотрел в сторону Бет. Та поняла это как сигнал: «Пойдем!»

Она встала из-за стола и, не оборачиваясь, пошла к двери. Джесс последовал за ней.

Они направились к стоявшему неподалеку огненно-красному «корвету». Бет вынула из сумочки ключи и протянула Джессу.

— Садись за руль, — сказала она.

— Джесс, — услышал он у себя за спиной громкий, настойчивый и до боли знакомый голос.

— Патрик!

Братья всего лишь назвали друг друга по имени, но враждебный, резкий тон, которым были произнесены эти слова, заставил всех, сидевших рядом на белом пляжном песке, повернуть головы и прервать разговоры. Кругом сразу же стало очень тихо.

То, что между молодыми Фалконерами не все ладно, давно не было ни для кого тайной. Равно как и полное одиночество, в котором оказался Джесс. Но все же до этого момента мало кто представлял себе, какая глубокая пропасть пролегла между братьями. Теперь все выплыло наружу.