У кого как… - Жанна Корсунская Страница 41

— А жене сколько лет?

— Сорок восемь. На фото — словно двадцать.

— Хорошо, что он приехал.

— Очень хорошо.

— Как пацаны? Как Яков — мой новый юный друг?

— Нормально. Бунтует. В первый класс пошел, через неделю забастовку в школе организовал.

— Вот это да! Из-за чего?

— Учительница сказала, что Израиль должен отступить к границам шестьдесят седьмого года, а территории отдать арабам. Он с ней спорить начал. Яков знаешь как спорит, стены трясутся.

Она его из класса выставила, чтобы урок вести не мешал. Он домой приходит, говорит: «Папа, ты мне должен помочь написать три плаката. Нам учительница задала. Завтра игра какая-то будет интересная». Я и написал на больших белых листах то, что он мне сказал: «Да здравствует сильный Израиль!», «Свободу слова!», «Дайте права детям!». Яшка писать-то еще не умел тогда.

— Круто.

— Ага. Меня потом в школу вызывали.

— Ты его ругал?

— Я счастливый две недели ходил!

— Почему?

— Смелый мужик растет. Я бы на такое даже в десятом классе не решился.

— Да. Израильский ребенок. А мне сейчас Алешина Девушка звонила. Алена. Говорит, его в армию призвали.

— Ты знаешь, я так Леху уговаривал на другой факультет пойти, но он — ни в какую.

— Теперь после армии поступит.

— Поступит. Он упорный. Девушка его тоже ого! С характером...

— Да. И толковая... Новый год через две недели, ты отмечаешь?

— Нет. Только еврейский отмечаю осенью.

— А мне до сих пор тридцать первого декабря грустно, очень снега хочется. Воздуха морозного, ядреного, Помнишь?

— Помню. Запах у него такой особенный... Самый свежий.

— Хрустящий!

— Фира, запах не бывает хрустящий.

— Не бывает... А в детстве был. Ты-то меня понял, надеюсь.

— Я-то понял... Поезжай на Хермон, там уже две недели снег лежит.

— На Хермоне снег, как у нас в Сибири в конце марта.

— Точно. Не подходит для новогоднего.

— Ладно, Витюша, удачи тебе в новом проекте.

— Спасибо.

— Ну все, пока. Дворе большой привет.

— Нет, подожди, тебя в штат взяли?

— Не взяли еще.

— А тот пенсионер ушел на пенсию?

— Ушел.

— Значит, другого журналиста на его место взяли?

— Угу. Но ты не расстраивайся, я тут еще курсы успешно заканчиваю «Презентация мероприятий». Много интересных предложений от разных компаний по производству всего на свете.

— Очень голосок у тебя грустный.

— Это тридцать первое декабря приближается.

— А может, к нам приедешь на Новый год?

— Не знаю... Не думаю...

— А то приезжай, мы будем очень рады!

— Может быть, спасибо, Витюша. Выключаю сотовый.

Спутник... Алеша... Швыдко... А в прессе не было сообщения о том, что спутник разбился. Конечно, о чем писать-то. Вот если бы он бороздил Вселенную. Ладно, побороздит еще.

Как хорошо, что через два дня приезжает Алена.

В черных глазах Алены вся грусть еврейского народа.

— Ты что, Аленушка?! Возлюбленный твой жив, здоров и невредим! Нельзя так убиваться!

— Твой вот тоже здоровый и невредимый, и что с того? Можно подумать, ты радостная.

— Ну ладно, у меня свои причины.

— Свои. Такие же самые.

— Мой возлюбленный за четыре тысячи километров от Иерусалима... И потом... Через две недели исполнится ровно десять лет, как я его не видела.

— Ужас!

— Ужас... А ты говоришь...

— Десять лет! Как же ты выдержала?!

— Не знаю... Не представляю... Понимаешь, человек ведь не сидит у окна в ожидании. Он живет. А жизнь выплескивает на него море проблем, которые нужно немедленно решать. Так летят дни, месяцы, годы.

— Ты должна поехать к нему! — Алена хватает меня плечи и кричит вдруг так, что несколько прохожих удивленно оборачиваются: — Ты обязана! Обязана поехать к нему немедленно!

— Алена, перестань орать.

— Нет! Ни за что! Десять лет — это огромный срок! Ты должна увидеть его!

— Зачем?

— Чтобы что-то понять для себя.

— Что понять?

— Что ты действительно любишь его!

— Конечно, люблю. Его невозможно не любить.

— Нет, может быть, это давно стало твоей мечтой, просто мечтой, миражом, с которым ты живешь все эти годы. Может быть, он изменился и теперь совсем другой, не такой, каким ты его помнишь и любишь. Нет! Ты изменилась за десять лет и воспринимаешь все иначе. Фира, пожалуйста, где у вас тут поблизости агентство по продаже билетов? Я уверена, что можно успеть. Заказать билет на тридцать первое декабря, как раз на Новый год. Пожалуйста. Если у тебя нет денег, я могу одолжить. Мне мама месяц назад прислала тысячу долларов. Отдашь потом, когда будет возможность.

— Нет, Алена, спасибо, Я не могу ехать туда.

— Ты просто трусишь. Ты боишься разрушить свою мечту. Но это необходимо, чтобы жить дальше. Это необходимо тебе теперь. Поехали, умоляю, поехали в агентство. Я так хотела сделать для тебя что-то хорошее, что-то важное, по-настоящему важное. — Она оглядывается по сторонам и моментально находит нужную вывеску: — Вон, смотри! Даже ехать не надо. Агентство «Гранат». Хорошая компания, известна всей стране. — Она крепко сжимает мою руку.

А ведь она права, эта маленькая женщина. Тысячу раз права. Я должна увидеть Геру. Я могу сделать себе такой подарок. Я заслужила его, в конце концов. И потом, увижу настоящий январский снег... Хотя у меня и одежды-то нет подходящей.

Алена не отпускает мою руку ни на секунду. Через несколько минут мы уже сидим напротив миловидной сотрудницы агентства «Гранат». Она что-то ищет в голубом пространстве компьютера, наконец удовлетворенно улыбается:

— Да, есть билет на тридцать первое декабря. Назад когда собираетесь?

— Есть билет на пятое?

— Фира, ты что, обалдела! У тебя на все лишь три дня выпадает!

— А больше и не нужно, чтобы все понять... И потом, у меня одиннадцатого января важное мероприятие, а к нему готовиться основательно надо.

— Какое?

— Потом расскажу.

— Девушка, оформляйте билеты, — приказным голосом говорит Алена.

— Да-да, оформляю. Паспорт, пожалуйста.