Женщины президента - Ирина Лобановская Страница 41

Сашка быстренько отклеилась от матери и проворно прилипла к бабуле. Евгения Марковна поцеловала теплую, родную, темную макушку.

— Дитенок мой, Сашенька! Тебе все прилично!

А ты опять не дождешься отца?

Мать горько взглянула на Настю, и она отвела глаза.

— У него вчера сильно закружилась голова в ванной… Хорошо, что успел удержаться за стенку…

Евгения Марковна замолчала: Настя совершенно ее не слушала и не слышала в тщетных попытках приостановить собственное головокружение.

В такси Сашка по привычке прижалась к стеклуй. непрерывно ворковала о приближающемся празднике, о дедушке с бабушкой, об отце… О том, как она будет ходить по разным елкам, о том, что скоро придет Дед Мороз с мешком, полным подарков, о лыжах, санках и снежках и других морозных удовольствиях…

Настя, по обыкновению, половину пропускала мимо ушей, автоматически кивала и тоже смотрела в окно на забитую машинами, потускневшую и смирившуюся со своим незавидным положением улицу. И вдруг вспомнила: а где этот ее случайный знакомый бородатый водила? Который на самом деле якобы врач-рентгенолог… Если не врет…

Как же его звали?.. Настя пошарила в памяти. Не вспомнить.:. Дома валяется его визитка… А для чего он ей? Почему она внезапно о нем подумала?

Сашка вытерла варежкой грязное стекло, а потом приложила ее к щеке.

— Саша, — прошептала Настя, — ну ты хотя бы следила за своими руками! Куда ты опять полезла, что ты вечно собираешь всю грязь? Мне потом опять стирать!

Дочка виновато осмотрела свои почерневшие варежки.

— Я их сама постираю! — объявила она. — Я теперь буду тебе помогать! Мы так договорились с бабулей! Она считает, что ты очень устаешь! А ты правда устаешь?

И Саша внимательно заглянула матери в глаза.

— Нет, не правда! — отказалась Настя.

— Но у тебя усталый вид! Так говорит бабуля! Да я и сама вижу!

Настя хотела сказать, что домашние дела здесь ни при чем, что она устала совсем не из-за стирки и магазинов, но вовремя остановилась. Кому она собиралась все это объяснять? Пятилетнему ребенку?..

— Бабуля говорит, что тебе с папой хорошо было бы съездить отдохнуть дней на десять! После Нового года. Какой-нибудь тур в Грецию или в Испанию!

А я поживу у бабушки. Но могу поехать и с вами…

Если вы меня возьмете с собой. Детей до двенадцати лет везут бесплатно!

Сашка снова с любопытством заглядывала матери в лицо, пробуя там высмотреть что-нибудь интересное и новенькое. И разочарованно вздохнула — не удалось…

Как же его звали?.. Глупость какая… Для чего он ей вдруг понадобился? А зачем ей отдых в Греции?

Вдвоем с Артемом… Они слишком давно не были вдвоем… Уже не первый год они просто живут рядом… А вдвоем — это совсем другое понятие… И, кажется, им теперь уже недоступное… А было ли оно вообще доступно им когда-нибудь?..

В стекла злобно хлестал снег. Сашка снова мирно разболталась о своей спокойной детской жизни, крепко защищенной и надежно оберегаемой четырьмя взрослыми людьми. Или даже шестью: если прибавить сюда родителей Артема.

Куда же она сунула эту визитку? Как-то машинально смела в ящик стола, когда ее заметил Артем…

Надо найти… Зачем?!. Настя не знала и не искала ответ на свой некорректный вопрос.

* * *

Тамара встретила вернувшихся из магазина Юльку и Валентину взглядом, в котором смешались страх и отчаяние.

Юлька в безмолвном ужасе, не снимая дубленки, села на стул и оледенела.

— Что? — коротко выдохнула Валентина.

Секретарша внезапно залилась слезами.

— Он вышел из кабинета и спросил: «Тамара, вы не могли бы поскорее найти фирму, где можно купить хороший телефонный аппарат?»

— Ну и что? — изумилась Валентина. — Зачем же рыдать? Что тут такого? Телефон, видно, сломался…

И это все?! Ничего не понимаю…

Юлька тоже запыхтела поувереннее и поспокойнее.

— Девочки, — сказала Тамара трагическим тоном, — это невозможно описать и объяснить… Вы не видели выражения его лица!.. Я не могу…

И Тамара снова в голос заревела. Валентина переглянулась с неподвижным исполнительным директором.

— Я туда не пойду! — неожиданно категорически заявила Юлька и покосилась на плотно притворенную — ни единой щелочки! — дверь в кабинет.

Валентина удивилась: что это вдруг с ней? Всегда раньше охотно бралась за трудности, с удовольствием бросалась грудью на амбразуру и любила вызывать испепеляющий огонь прямо на себя…

Кончился запал? Или случилось нечто такое, о чем Валентина еще не знает, не догадывается, не подозревает?..

— Сушечка, зайди к нему ты, — прошептала Юлька. — Задай пару нейтральных вопросиков… По поводу рекламки. И заодно выясни все подробности.

С выражением его лица… Я почему-то боюсь…

И впрямь посылать Юлю к шефу казалось тяжким преступлением: такой она сейчас выглядела жалкой.

Валентина сделала глубокий вдох и осторожно постучала в дверь. Просить Тамару предварительно справиться об аудиенции было тоже совершенно бесполезно: юная, обезумевшая от чужих страстей секретарша продолжала лить непрерывные, никак не желающие иссякать слезы — какой-то вечный источник! — и твердить, что очень плохо себя чувствует и хочет домой.

— Тебе хорошо, — сказала не сочувствующая ей Юлька, — у тебя мама и другая родня под боком: нужно посоветоваться — пожалуйста, хочешь жаловаться — сколько угодно! А моя мамуля далеко!

Живет себе со своим немецким мужем и думать забыла о единственной дочке! — вздохнула она. — И колупайся тут в этой жизни одна-одинешенька в свое удовольствие!

Тамара ничего не отвечала — не могла, а Валя, услышав из-за двери не сразу прозвучавшее, угрюмое: «Входите!» — робко, неуверенно толкнула дверь. Президент сидел за столом в излюбленной позе первооткрывателя своего собственного письменного стола. Валентина смущенно двинулась вперед.

— Садитесь! — буркнул президент. — У вас ко мне есть вопросы?

— Да, — заторопилась, скованно присев на стул, Валентина. — Это касается наших отношений с «Плейбоем»… Они…

— Они тут совершенно ни при чем! Не выдумывайте! Сегодня не первое апреля! — резко перебил ее президент. — С ними вообще все в полном порядке!

Он внезапно поднял глаза и обвел Валентину рассеянным и равнодушным взглядом. Зачем она пришла сюда?..

— Мы могли бы встретиться в воскресенье на том же самом месте в парке, — сказал Тарасов. — Вместе с детьми. Часов в двенадцать. Идет?

У президента наметились серьезные кадровые перестановки… Он не столько стремился к недостижимому идеалу — это ведь полная бессмыслица и абсолютно несерьезно! — сколько излишне часто горевал об упущенных навсегда возможностях, о неиспользованных шансах и подсчитывал в срочном порядке пока еще ему остающиеся.