Где ты, мой незнакомец? - Кэтлин Вудивисс Страница 41

Эштон Уингейт невозмутимо окинул взглядом горизонт, где солнце уже клонилось к закату, и радушно приветствовал своих гостей.

— Добрый день, мистер Тич, — Он кивнул в сторону остальных. — Джентльмены, рад встрече, — При этом он небрежно облокотился на перила, выразительным жестом опустив руку в карман сюртука. — Похоже, вы выбрали неплохой денек для прогулки верхом.

Хорэс Тич сделал еще одну попытку выпрямиться во весь рост в надежде, что это прибавит ему фут — полтора, но от этой идеи пришлось отказаться, потому что проклятое ружье никак не желало спокойно лежать у него на коленях.

— Боюсь, сэр, что эти добрые люди вряд ли удовлетворятся пустыми любезностями.

Эштон вопросительно вздернул бровь.

— У меня такое чувство, мистер Тич, что вы стараетесь исправить мою ошибку. А по-моему вам, хотя бы для начала, стоит объяснить мне, что вам понадобилось на моей земле!

Проклятая винтовка с каждой минутой, казалось, становилась все тяжелее, и Хорэсу пришлось незаметно переменить положение прежде, чем ответить.

— Именно это я и намерен был сделать, сэр. Только заклинаю вас не принимать скоропалительных решений. Уверяю вас, на нашей стороне по меньшей мере половина населения Натчеза, а также графства Дэвис.

— В самом деле? — В голосе Эштона слышались нотки сомнения.

— Всем добрым людям, кто живет неподалеку, грозит смертельная опасность, — От напряжения Хорэса прошиб обильный пот. Он с удовольствием вытер бы лоб, если бы нашел возможность хоть на мгновение освободить руку. — Как вам должно быть известно, сэр, когда сгорел сумасшедший дом, некоторым из этих несчастных удалось скрыться. Из вполне надежных источников мне недавно стало известно, что вы имеете к этому самое непосредственное отношение и… — Заметив, как потемнели карие глаза Эштона, Хорэс будто споткнулся на полуслове и обескураженно смолк, но, чувствуя нетерпение тех, кто дышал ему в затылок, счел своим долгом продолжать. Даже Эштону Уингейту в одиночку не справиться с ними. — Похоже, вы решили дать приют в своем доме одному из бывших пациентов.

Выпалив все это, Хорэс со страху затаил дыхание, не в силах предугадать, какова будет реакция на подобное заявление. Если не считать легкого подрагивания желваков на щеках, в лице Эштона не дрогнул ни один мускул. Осмелев, он предположил, что Эштон либо не расслышал, либо попросту не понял, о ком идет речь.

— Я хотел сказать, сэр…что, как бы это сказать…я имею в виду ту молодую женщину, которую вы привезли домой пару недель назад. Так вот, она вполне может быть одной из них.

За спиной Хорэса прозвучал глухой ропот одобрения, но Эштон все так же невозмутимо окинул взглядом горизонт и потом взглянул на часы.

Видя, что пока никакая опасность ему не грозит, Хорэс осмелел и отважился продолжать:

— И в самом деле, мистер Уингейт, понять не могу, что заставило вас идти на подобный риск. Как это можно — привезти домой одно из этих созданий?! Простите, но мы вынуждены настаивать, чтобы вы передали эту женщину в руки властей, — Наконец-то достойный мистер Тич мог почувствовать себя польщенным — уж теперь-то он не сомневался, что завладел вниманием Эштона Уингейта. Подняв глаза, он невольно поежился, чувствуя себя на редкость неуютно под жестким взглядом этих зеленовато-карих глаз. В конце концов, отважившись, он добавил: — Конечно, только до тех пор, пока не удастся установить, кто она такая…ради безопасности женщин детей в округе.

Теперь, когда он наконец высказал все, ради чего они, собственно говоря и приехали, большинство его спутников заметно повеселели. За его спиной прозвучал одобрительный гул голосов, послышались хриплые выкрики.

— Правильно!

— Валяй, Тич, не робей!

— Давай-ка ее сюда!

Как ни странно, все это, казалось, не произвело на Эштона ни малейшего впечатления.

— Похоже вы, ребята, проделали немалый путь, а жара сегодня такая, что в глотке у вас наверняка пересохло, — Он обращался ко всем. — Держу пари, вы устали, так почему бы вам не спешиться и не отдохнуть немного?

Повисло молчание, пока они переваривали это предложение. Незваные гости тихо переговаривались между собой. Наконец было решено, что этот Уингейт — вовсе не такое чудовище, каким его рисовали, и они охотно спешились.

Никому из них перспектива оказаться на твердой земле не пришлась так по душе, как мистеру М.Х.Тичу. Все косточки у него ныли и болели, и даже перспектива проделать весь обратный путь в Натчез пешком не испугала бы его в эту минуту. Все, что угодно, лишь бы никогда в жизни больше не видеть эту ужасную клячу. Пару раз он даже отваживался перекинуть ногу через седло, что, как он заметил, с завидной легкостью проделывали многие, но каждый раз мешало проклятой ружье. В конце концов он умудрился усесться прямо на него и, окажись спуск не таким тугим, уж не миновать ему лишиться своего мужского достоинства или, в лучшем случае, ноги.

Некоторое время Хорэс обдумывал его предложение, стараясь не замечать удивленных взглядов, которые на него бросали со всех сторон. Если бы ему далось поднять винтовку чуть повыше, в отчаянии подумал он, тогда можно было бы надеяться, что без труда освободит правую ногу и перекинет ее через седло … Вот странно! Совершенно неожиданно обнаружилось, что он стоит без всякой поддержки, продев обе ноги в левое стремя. Ему и в голову не пришло, какой опасности он подвергается, сползая с седла с намертво зажатой ногой. Вдруг выяснилось, что другая его нога почему-то повисла в воздухе, не достигая земли. Тут-то до него дошло, в какое глупейшее положение он попал. Тич повис в воздухе, как тряпичная кукла, не зная, что делать, как вдруг ситуация разрешилась сама собой. Проклятая винтовка выскользнула у него из рук и упала на землю между ним и его рысаком, при этом здоровенный затвор, который в этой удивительной конструкции располагался почему-то снаружи, ударил его где-то под дых. Забыв о том, что все последнее время он судорожно цеплялся за лошадиную гриву, Хорэс потянулся за проклятой винтовкой. Увы, в то же самое мгновение он по какой-то нелепой случайности заехал башмаком прямо в живот своей лошади и с громким уханьем растянулся на земле во весь рост. Почтенная кляча повернула назад костлявую голову и с высоты своего роста облила презрением недавнего седока. Винтовка каким-то необъяснимым образом оказалась у него на груди и прошло не меньше минуты прежде, чем Хорэс окончательно пришел в себя. Перед его мысленным взором предстало страшное зрелище — как проклятая кобыла волочет его по земле всю обратную дорогу до Натчеза, и это подтолкнуло его немедленно принять самые решительные меры, чтобы освободиться. Он с таким рвением принялся дергать ногой, что пыль столбом поднялась вокруг него.

В конце концов один из его спутников, сжалившись над беднягой, помог ему вытащить ногу из стремени. Хорэс медленно поднялся на ноги, опираясь на винтовку, как на костыль, и с печалью во взоре принялся безуспешно отряхивать пыль со своего ослепительного туалета, заставить сгрудившихся вокруг него людей дружно расчихаться. Он несколько раз ударил по ноге шапкой из меха бобра до тех пор, пока та не приняла какое-то подобие своей первоначальной формы, потом с немалыми предосторожностями водрузил ее себе на голову. Завершив сей скромный туалет, он поднял смущенный взгляд на хозяина и немедленно пришел к выводу, что во взгляде того чувствуется нечто, весьма напоминающее жалость. Честно говоря, Хорэс в этот миг предпочел бы увидеть все, что угодно, только не это, пусть даже откровенную злобу. Может тогда он не чувствовал бы себя таким шутом гороховым.