Ставка на любовь - Шарон Сэйл Страница 41

— Это всего лишь приглашение на обед, которое я могу принять, но могу и отказаться, — деланно равнодушно произнесла Лаки, поспешно засовывая записку в карман, чтобы любопытная Мейзи не увидела последнюю строчку насчет «десерта».

— Надо думать, это не просто приглашение, — разочарованно протянула Мейзи и взглянула на часы: — Перерыв окончен. Вот и хорошо! Через час моя смена закончится, и я вновь буду свободна. Ну пока, увидимся позже!

— Да, конечно, — пробормотала Лаки, нащупывая в кармане записку Ника.

Еще не решив, как ответить на его приглашение, она подошла к внутреннему телефону и набрала номер Ника.

Он снял трубку почти сразу.

— Алло?

— Насчет обеда я, пожалуй, могла бы согласиться… но от десерта все же откажусь.

В ответ он коротко засмеялся, и от его бархатного баритона по спине у Лаки побежали мурашки.

— Обещаю тебе, красавица, ты очень пожалеешь, что отказалась от десерта.

— Очень может быть, но на сегодня я все же ограничусь бифштексом. Можешь заехать за мной домой в восемь часов. Я буду готова.

С коротким выдохом, от которого Ник ощутил слабость в коленях, она повесила трубку.

— Ты будешь готова? О Боже, девочка, ты даже не осознаешь истинного смысла этих слов, — пробормотал он, понимая, что она уже не слышит его, и положил телефонную трубку на место.

Постоянное подавление желания физической близости начинало входить в привычку, точно так же, как необходимость ежедневно по нескольку раз звонить домой, чтобы справиться у Кьюби о самочувствии отца. Хотя со дня неудавшейся попытки взорвать его вместе с машиной не произошло ничего серьезного, Ник продолжал принимать жесточайшие меры предосторожности при перемещении из одного места в другое. И сегодняшний вечер не станет для него исключением. Сделав обычный звонок домой, он взглянул на часы, с нетерпением ожидая той минуты, когда сможет заключить Лаки в свои объятия.

К тому времени когда обед подошел к концу. Ник был настолько измучен неудовлетворенным желанием, что на него больно было смотреть. За обедом он почти ничего не ел, не отрывая глаз от обнаженных рук Лаки и замысловатой прически, которую ему хотелось разрушить, чтобы увидеть ее пышные шелковистые волосы во всей красе. На ней было чудесное платье из мягкой голубой ткани чуть выше колена. Едва заметный край белоснежного кружевного белья, выглядывавший из-под верхней пуговки лифа, дразнил его воображение.

После ресторана Ник, вместо того чтобы ехать к клубу «Мираж», где они собирались потанцевать, повернул машину совершенно в другую сторону.

— А я думала, мы едем танцевать, — сказала Лаки.

— Так и есть, — отозвался Ник, опуская стекло и переходя на другую полосу движения, чтобы совершить обгон. — Но позже. Потерпи, милая, мне необходимо немного остудиться, прежде чем выйти с тобой на танцевальную площадку.

Она бросила взгляд на его элегантный шелковый костюм, на густые темные волосы, отброшенные со лба встречным ветром, и сказала:

— Может, тебе стоит снять пиджак? Тогда будет прохладнее.

— Милая, — в голосе Ника зазвучал знакомый сарказм, — единственное, что я хотел бы снять, это твоя одежда, и поскольку эта возможность предоставится мне, как я понимаю, не скоро…

— Но…

В машине было темно, однако он все равно увидел, как она покраснела. Дружески засмеявшись, он крепко сжал ей руку.

— Извини, Лаки. Я не должен был этого говорить, но, черт возьми… ты же сама хотела, чтобы между нами все было честно. Поэтому я был с тобой предельно честным. Я с самого начала говорил, что больше всего на свете хочу тебя, и не собираюсь отказываться от своих слов.

Лаки вздохнула и, словно школьница, сложила руки на коленях. Честно говоря, в присутствии Ника она всегда чувствовала себя школьницей.

— Наверное, это мне нужно просить у тебя прощения, — тихо сказала она. — Может, я сама провоцирую тебя… Пусть невольно, но все же…

— Нет! — твердо возразил он. — Мне тридцать шесть, а не восемнадцать, когда в крови бушуют гормоны. Когда ты станешь старше, поймешь, что некоторые вещи стоят того, чтобы их дождаться. Я не хочу, чтобы между нами были только постельные отношения. Ты очень мне нравишься, девочка, очень…

Лаки молча улыбнулась.

Машина Ника круто развернулась на двух колесах и, со скоростью пули помчалась по шоссе.

— Куда мы так спешим? Туда, где ты сможешь раздеть меня донага? — невинно поинтересовалась Лаки.

Сверкнув белозубой улыбкой. Ник игриво пригрозил:

— Если будешь подавать мне такие идеи, я окончательно потеряю контроль над собой, и тогда тебе вряд ли удастся избежать моих жарких объятий Госпожа Удача!

Она повернулась на своем сиденье так, чтобы получше видеть лицо сидевшего за рулем Ника. С каждым днем он все решительнее входил в ее мир, но она еще не знала, можно ли раскрыть перед ним душу. Захочет ли он остаться с ней?

Лаки не знала, чего еще она ждала от Ника. Что еще было нужно ей, чтобы поверить в абсолютную правдивость его слов? Он был всюду — в ее мыслях, в душе, в мечтах, в сердце, наконец. Оставалось лишь одно место, куда он пока еще не проник, и она уже начинала подумывать о том, чтобы позволить ему и это.

— Куда мы едем? — спросила она, не зная, как высказать то, что было у нее на сердце.

— Я хочу показать тебе, как выглядит ночной Лас-Вегас с окрестных предгорий. Ночные огни светятся словно драгоценные каменья, разложенные на черном бархате. Невообразимо богатая палитра цветов и оттенков! Поверь мне, с холмов город смотрится куда лучше, чем из-за карточного стола.

— Мы будем целоваться?

Неожиданная прямота ее вопроса застала его врасплох. Он резко нажал на тормоз. Завизжали колодки, и машина послушно остановилась. Руки Ника твердо держали баранку руля, сейчас он был чем-то похож на заядлого автогонщика. Гневно прищурившись, он произнес намеренно суровым голосом:

— Зачем ты так жестоко со мной играешь?

И тут же властно притянул ее к себе так близко, что увидел в ее глазах собственное отражение.

Судорожно вздохнув, Лаки несмело потянулась ему навстречу. Когда их губы встретились, у них сильнее забились сердца. Первоначальное сопротивление Лаки быстро уступило место жаркой страсти. Одним движением он ловко отстегнул ее ремень безопасности и посадил Лаки к себе на колени.

— Только не шевелись, — пробормотал он. — И не говори, что руль больно упирается тебе в спину, потому что эта боль ничто по сравнению с той, которую испытываю я…

Хотя голос звучал почти сердито, прикосновения были необычайно нежными. Одна рука обхватила сзади шею Лаки, повернув ее голову так, чтобы Нику было удобно ласкать ее губы. Другая рука медленно сползла вниз по бедру. Застонав, Лаки оторвалась от горячих губ Ника и пролепетала: