Вчерашний скандал - Лоретта Чейз Страница 41

Лайл тоже позабыл об остальном: о решимости, совести, мудрости. Отбрось их в сторону — и что останется?

Он скучал по ней.

А теперь она — в его объятиях, девчонка, по которой он так соскучился, и женщина, этот хамелеон в человеческом обличье, с которым он так давно знаком. Такая бесстрашная и уверенная в себе минуту назад — и такая теплая и податливая сейчас. Он тоже сдался в плен греховной вишневой сладости, запаху ее кожи и легкому аромату цветочной воды в ее волосах и на платье. Этот запах проникал в его разум, словно опиумный дым.

Было там еще что-то, что не давало ему покоя. Знак. Предупреждающий глас: «Достаточно. Остановись. Вспомни».

Не сейчас.

Пальцы Оливии скользнули в его волосы. И это ласковое прикосновение проникло глубоко в его душу. Оно заполнило пустоту в сердце, которую он так тщательно скрывал, где он прятал самые потаенные желания и стремления. Лайл до боли желал, сам до конца не понимая чего, но это была не животная страсть, простая и очевидная. Ее бы он распознал. Это чувство было ему незнакомо.

Ему было нужно что-то еще, и это все, что он понимал.

Его руки скользнули по плечам Оливии. Он крепко прижал ее к себе и в поисках чего-то неуловимого углубил поцелуй.

Она поддалась его натиску, как поддаются пески пустыни, когда глубоко затягивают в свою бездну. Она бросала ему вызов, как всегда делала это, отвечая на его настойчивость своей собственной.

Оливия тоже не знала, чего ищет. Лайл чувствовал, что и для нее этот мир был чужим. Они оба были новичками в этом мире, хотя ни он, ни она наивностью не отличались.

А тем временем стены, так старательно воздвигнутые ими во имя сохранения дружбы, рассыпались в прах и исчезли.

Лайл медленно опустил руки на бедра Оливии, обхватил ее ягодицы и крепко прижал к себе. Она стала двигаться рядом с его плотью, и это превратилось в невыносимую пытку. Лайл нетерпеливо гладил ее грудь, но ему мешала одежда, которой было слишком много. И это выводило из себя.

Лайл подхватил ее юбки и потянул вверх, но их оказалось слишком много — бесконечные ярды разных юбок, включая нижние. Он продолжал тянуть их, поднимая все выше и выше, пока ткань не зашуршала так громко, как будто выражала протест.

Но Оливия не запротестовала. Она безмолвно торопила его, приглашая и поощряя, ее тело двигалось вместе с ним, а губы слились с его губами. Игривые и дразнящие движения языков превратились в выпады и ответные атаки, в подражание совокуплению.

Лайлу наконец удалось пробиться сквозь горы юбок, и его пальцы нащупали край чулка. Потом они коснулись кожи, бархатистой женской кожи. Его рука скользнула выше, в сторону нежного местечка у нее между ног. Оливия задохнулась, и он вздрогнул, как школьник, пойманный на шалости.

И тогда рука Оливии оказалась на передней части его брюк.

Лайл резко вдохнул и в этот же самый момент услышал грохот. Металл о металл. Недалеко. Рядом.

Кухня. Альер, гремевший кастрюлями и сковородками.

Если бы кастрюля угодила Лайлу в голову, это было бы куда более действенным, но даже этого звука оказалось достаточно, чтобы привести его в чувство, напомнить, где они находятся и что он собрался сделать. К нему вернулся рассудок, по крайней мере какая-то его часть. Он оторвался от ее губ, поднял голову и немного отодвинулся.

Оливия, запрокинув голову, смотрела на него расширенными и потемневшими глазами. Ее рука продолжала касаться брюк в том месте, где выступала плоть Лайла.

Она отдернула руку.

Лайл с глупым сожалением взглянул на то место, где была ее рука, и отпустил платье Оливии. Оно с шорохом сползло вниз, скользя по ее бедрам и ногам.

— Лайл…

— Я не это собирался сделать, — перебил он приглушенным хриплым голосом. «Болван». — Я хотел… — Ему надо подумать.

Может, стоит удариться головой о стену?

— То, что ты сделала там, — начал Лайл, — было неподражаемо. Но… О Господи!

Оливия отступила на шаг назад. Ее одежда находилась в полнейшем беспорядке. В восхитительном беспорядке. В ужасном беспорядке. Вот что он натворил.

— Это было минутное умопомрачение, — сказала Оливия. — Мы увлеклись. Мы были взволнованы, поскольку нас могли убить.

— Оправдание из разряда «сам не знаю, что на меня нашло», — хрипло сказал Лайл. — Неплохо. Это подойдет.

Он выглядел таким опустошенным.

Оливия понимала почему. Лайл не такой, как она. У него есть принципы. Его переполняют благородные чувства — долг, честь, верность, которым его обучил ее приемный отец.

О, она отлично это знает.

Что касается самой Оливии, то ей не требовались принципы, чтобы задрожать всем телом. Она едва не рассталась с девственностью. С ним.

— Это моя вина, — проговорила она. — Ты же знаешь, мне всегда не хватало моральных устоев. Это проклятие ужасных Делюси. Мы все такие… за исключением моей мамы. Но она — отклонение от правил.

— Нам нужно уходить отсюда, — сказал Лайл. — Прямо сейчас.

— Нельзя, — возразила она. — Слуги с одного взгляда поймут, что у нас было тайное свидание.

— Они не догадаются, — сказал Лайл. — Они подумают, что у нас была стычка с поваром.

Оливия оглядела свое платье, отметила перекрученный лиф.

— На стычку это не похоже, — сказала она, вернув лиф на место и разгладив юбки. Волосы у нее рассыпались, но просить Лайла уложить их было бессмысленно.

— Пойдем, — сказал он.

Оливия прошла мимо него и двинулась по коридору. Он не спешил быть первым, чтобы открыть перед ней дверь. Она предположила, что Лайл выжидал, пока успокоится его эрекция. Он чудовищно возбудился, и ей не нужно было класть туда руку, чтобы узнать об этом, поскольку все и так было понятно, но…

Ей не хватает моральной устойчивости. Появилось искушение, поманило ее, и она пошла, ни на секунду не задумываясь.

Лайл был слишком привлекательным мужчиной, чтобы беспринципная женщина могла устоять. Он возбуждал Оливию еще больше, когда находился в хорошем настроении, чем тогда, когда был в плохом, как в Стамфорде. На этот раз ноги вообще не повиновались ей. Если бы Лайл не держал ее, она бы растеклась по коридору лужицей неутоленной страсти.

Оливия предполагала, что Лайл, постигая искусство поцелуев, проявил такое же усердие и настойчивость, какие демонстрировал, усовершенствуя свое умение рисовать. Точно также он старался научиться быстро высекать искру с помощью трутницы.

А когда он ложится с женщиной в постель… Но сейчас не время строить догадки.

Оливия толкнула дверь и вышла в холл.

Спустя минуту за ней прошел Лайл.

Вся прислуга стояла здесь в ожидании на том же самом месте, где когда-то находился потайной ход.