Мужчины из женских романов - Эллина Наумова Страница 41

До конца трудового бдения оставалось пять долгих и, как выяснилось, никчемных часов. Разочарованная девушка гладила колесико мыши, вручную, можно сказать, перелистывая страницы романа «Я верю, он меня тоже любил». Наконец-то додумалась читать подряд любовные и эротические сцены, пусть и не хотелось уже ничего. Елизавета Алексеева описала близость скупо: «Он оторвался от ее зудящих губ, дрожащими руками неловко сорвал платье, с непонятной яростью далеко отшвырнул его. И случилось то, что случилось». «Почему губы-то зудели? – брезгливо подумала Света. – Перецеловалась? Да, про утюг она готова рассказать больше, чем про долгожданные ласки. Что там дальше? «Доверчивая идиотка на выданье»? Тут одна стопроцентно подходит под это определение – я».

Жанна Аранская тоже еще стеснялась писать интим, но храбрилась: «Он положил горячую руку ей на колено: сильные пальцы сами по себе подрагивали, выбивая легчайшую дробь. И эта малость вызвала лавину страсти, которая мощно понеслась вниз, вниз, вниз, клубясь, сметая ветхое колченогое благоразумие. А потом страсть улеглась, настали покой и красота. Только странно было видеть разбросанную одежду. Разве они когда-нибудь были скрыты ею друг от друга? Нет, всегда обнаженные, блистающие, как горные снега. И спали так же глубоко и безмятежно». «Ты, похоже, зимой из дома нечасто выбираешься, раз захотелось под тонну снега, – вяло ехидничала младший редактор. – И ветхое колченогое благоразумие – это сильно. Зачем было насылать на него лавину? Дунули, плюнули, и нету».

Под ложечкой уже сосало, но еще оставалась крошечная надежда на «Меня не достоин». «Славина, Кларочка, ну хоть ты не дай умереть», – мысленно взмолилась Света, чувствуя, как тяжелеют и багровеют впалые от природы щеки. Но Кларисса не пощадила: «У него тряслись руки, как у зависимого при виде дозы. Он с откровенной неприязнью раскидывал свою и ее одежду. Ласки неверными, вибрирующими пальцами были странны и изысканны. Она вскрикивала, он молчал. Сходство с одержимостью усилилось, когда, кончив и немного передохнув на ее плече, он начал опять – руки были спокойны, точны и нежны – доза принята. И она не знала, первый или второй раз был лучше». «Он весь целиком отдыхал на ее плече или какое-то место пристроил?» – автоматически придралась Света и чуть не заплакала от бессилия.

Она быстро выключила компьютер и обратилась то ли к шкафу, то ли к углу:

– Можно я пойду? Мне очень нехорошо.

– Ты же недавно болела. Недолечилась, забила симптомы таблетками, а инфекция развивалась себе. Берегись осложнений, – проворчала Нинель Николаевна, и в другом состоянии девушка удивилась бы тому, что она так умеет.

– А дойдешь одна? – спросил Павел Вадимович с заговорщицким видом школьника, задумавшего прогулять алгебру.

– Да, не беспокойтесь, спасибо…

И Света почти выбежала из редакторской.

Она мало была похожа на недомогающую с осложненными хворями. Шла твердо, быстро и целеустремленно. Цель была ясна каждому, кто замечал, что она старается не поднимать глаз от асфальта, – спрятаться где-то, чтобы никого не видеть. То, что колотилось внутри и болезненно рвалось наружу, стало по чуть-чуть просачиваться тихим бормотанием: «Вот и все. Вот и все. Вот и все». В такт шагам. Поднявшись из метро, девушка остановилась возле неказистого бара. Она явно решила хлопнуть обезболивающего. Порылась в сумке – денег было как раз на пятьдесят грамм водки и стакан апельсинового сока. Но тут вышедший на крыльцо симпатичный и совсем не пьяный мужчина дохнул на нее. Свежий запах алкоголя был резок и отвратителен. Света побледнела, развернулась и двинулась по улице. Ее с детства учили: на все надо иметь моральное право. Сейчас оно было ей необходимо – придется упрекать человека. Но разве может владеть им тот, кто по невежеству или безалаберности вливает в себя огненную воду, чтобы потушить ею скрытно тлеющий страх или открытое пламя злости?

Она открыла дверь и из маленькой прихожей сразу увидела всю комнату. А в комнате Диму.

Он сидел в кресле, заложив руки за голову, и мечтательно смотрел в потолок. Кофе в чашке ароматно дымился. Когда на пороге возникла Света, на лице ее ненаглядного отразилась паника.

– О, Виталик не обманывал, ты действительно захаживаешь домой среди дня, когда я на работе, – неожиданно для себя веселым голосом констатировала она.

– И ты отпросилась пораньше, чтобы меня застукать, – догадался он.

– Боже упаси, я приболела.

– А когда Виталик успел наплести тебе столько?

– Как – когда? Он тебя достанет разговорами, ты уйдешь на балкон и подолгу там стоишь. А я сижу и слушаю излияния пьяного хама. Он, кстати, говорил, что вы упускаете заказы, не покупаете новые грузовики, дешево нанимаете старых водителей, поэтому никак не раскрутитесь. Вам все равно, что будет с фирмой. Олег ждет, когда отец решит, что он уже «сделал себя сам», и возьмет в свой холдинг. А ты – когда дядя пристроит на менее суетную должность. При этом тебе Олег платит гораздо больше, чем ему, на котором все держится. Этот завистливый тип, конечно, склонен преуменьшать ваши заслуги и преувеличивать свои. Но, знаешь, даже если разделить его информацию на три, на пять, все равно она слишком похожа на правду. Слушай, Дим, Виталик этого не говорил, но меня вдруг осенило… Наверное, эту квартиру недалеко от офиса снимаешь не ты, а фирма… Поэтому все и заваливаются сюда в любое время и в любом составе. Поэтому ты им слова сказать не можешь…

– Солнышко, ну что ты говоришь! – возмутился Дима, прихлебывая кофе.

Означенное светило могло бы продолжить: «А я тут вроде бесплатной уборщицы и изготовительницы горячей закуски. Жилье не стоит тебе ни копейки. Тогда почему ты выкладываешь на питание и хозяйство меньше, чем я? То есть я вообще все отдаю, но тебе прилично было бы участвовать хотя бы равной долей. А деньги у тебя есть. Не далее как позавчера Виталик был совсем невменяемый и шипел, что вас с Олегом интересуют только перевозки черт знает чего за наличку. Получается, ваша юристка или экономистка, или обе, не врут в компаниях, что ничего не делают, но много получают. И родителям ты ни в чем не отказываешь, ведь послушание – залог дядюшкиной милости. И в сексе неутомим, потому что отсыпаешься тут днем, пока я борюсь с дремотой в редакторской». Но она вовремя себя одернула: «Не унижайся, это бесполезно». И, чтобы все-таки не разораться, бросилась в совмещенный санузел за щеткой на длинной палке. Они использовали ее, чтобы достать с самодельных антресолей в комнате ненужные в повседневности вещи. Теперь девушке понадобилась дорожная сумка, с которой она явилась в этот шалаш, он же рай.

Дима сидел как раз под полкой. И когда Света ловко подцепила сумку за ручку, но неловко дернула, на него посыпались журналы, которые она изредка покупала. Дамский глянец был увесистым, и радости этот камнепад возлюбленному не принес.

– Озверела? За что?! – крикнул он, вскакивая и обеими ладонями натирая потенциальные шишки.

Девушка опешила. Смотрела на него и не узнавала. Классика! В жизни встречается гораздо реже и ощущается намного свежее, чем в любовных романах. Потом недоверчиво спросила: