Укрощенный дьявол - Лиз Карлайл Страница 41

– Сочувствую, милорд, что вы потеряли ее, – постаралась быть вежливой Обри.

– Это просто приводит нас к моему первоначальному утверждению, – пожал плечами граф. – В истинной любви редко присутствует неуверенность.

– Вы не любили ее? – «О, чем дальше, тем хуже! Неужели так трудно держать рот закрытым?» – молча выругала себя Обри.

Уолрейфен, казалось, долго размышлял над ответом и наконец сказал:

– Конечно, когда-то я сходил с ума по ней, но теперь мы родственники и близкие друзья.

Это был весьма неопределенный ответ, и Обри внезапно поняла, что не желает неопределенности. В душе ей хотелось, чтобы лорд Уолрейфен опроверг слухи о том, что когда-то питал нежные чувства к своей очаровательной мачехе. И уже одно то, что у нее возникло такое желание, напугало Обри, и, спрятав глаза от Уолрейфена, она снова принялась разглаживать складки на амазонке.

В сумраке сарая Джайлз заметил странные, противоречивые чувства, промелькнувшие на лице Обри, но она сразу же отвернулась и, слегка побледнев и хмуро сжав губы, принялась в сотый раз расправлять свои юбки. «О чем она думает? Уж не ревнует ли она?» – удивился Джайлз. Она противилась всем его попыткам сближения и, казалось, совершенно не проявляла к нему интереса.

Но она могла чувствовать желание к нему – разве он не убедился в этом накануне? В его объятиях она затрепетала, страстно пробудившись к жизни, и для него это было головокружительным, опьяняющим ощущением! Уолрейфен быстро понял, что с Обри чувствует себя более живым, более мужчиной, чем чувствовал себя в двадцать лет, – и все это несмотря на то, что она едва позволяла прикоснуться к себе.

Но в Обри было больше, чем просто страстность, и больше, чем просто уравновешенность, она обладала внешней красотой, которую не могли скрыть ее тусклые одежды, и, как теперь понял Джайлз, внутренней красотой. И эту внутреннюю красоту еще сильнее подчеркивали ее подавленность, добровольная изоляция и окружавшая ее атмосфера печали, которых он не мог понять. Она была полна тайн, и это отнюдь не было плодом его воображения, ее, видимо, никто не знал до конца.

Креншоу сказал, что она замкнутая, но Джайлзу казалось, что, кроме этого, есть что-то еще, и он задал себе вопрос: «Что она может прятать от мира?» Неопределенность сводила его с ума, и он попытался сделать некоторые расплывчатые предположения. Дело было не в том, что он боялся правды – как ни странно, правда его не пугала, – а в том, что Обри могла так легко держаться от него на расстоянии. У графа вызывало досаду то, что ей, видимо, никто не был нужен – и, главное, не был нужен он.

– Обри, – вторгся Уолрейфен в ее размышления, – я ошибся относительно дождя. Не похоже, чтобы этот потоп прекратился в ближайшее время. – Снова откинувшись назад на локоть, он взглянул вверх на нее. – Что касается меня, то я на это очень надеюсь. Скажите, вы любите играть в салонные игры?

– В такие, как шарады? – Обри с подозрением взглянула на графа.

– Да, что-то вроде этого. Я имел в виду одну из тех игр в отгадки. Саймон, старший сын Сесилии, увлекается ими, особенно игрой в «три маленькие лжи».

– Я не знаю правил, милорд.

– Мы всегда можем установить их в ходе игры, – подмигнув, широко улыбнулся Уолрейфен. – Но главное – играть честно. Я задаю вам вопрос, а вы вправе решать, ответить правду или сказать ложь. Если вам трижды удалось обмануть меня, можете объявить об этом в любое время и выиграть. А если я три раза правильно оценил ваши ответы, вы должны дать выкуп по моему выбору. Однако вы не обязаны рассказывать правду.

– Да? И что же это за выкуп? – подозрительно спросила Обри.

– Какой-нибудь пустяк. Однажды Саймон заставил меня стоять на голове – результат оказался не очень приятным, а как-то я должен был спеть «Бог наш могущественный защитник», крепко зажав нос. Но обычно он требует, чтобы я просто прыгал по комнате на одной ноге.

– Это не пустяки. – Обри смотрела на него, словно на сумасшедшего.

– Обри, – раздраженно сказал Уолрейфен, – мы с вами, возможно, застряли здесь еще на час, и я пытаюсь быть джентльменом, так что вам лучше всего помочь мне чем-нибудь заняться.

– Хорошо. – Обри с трудом сглотнула, ее горло сжалось, а потом немного расслабилось.

Улыбнувшись, Джайлз лег на спину в сено и положил руки под голову, а Обри, поджав колени, обхватила их руками.

– Итак, играем честно, Обри, – напомнил он. – Я начинаю первым, так как уже отвечал на ваши вопросы. Победит тот, кто первым выиграет три раунда.

– Прекрасно, – все еще неохотно согласилась она.

Глядя вверх на стропила, Уолрейфен задумался и решил, что лучше всего начать с простого, чтобы усыпить бдительность Обри.

– Что вы ели сегодня за завтраком?

– Ничего. – Обри очаровательно покраснела.

– Придется поверить этому, – признался Джайлз, внимательно всматриваясь в нее. – Но почему? Вы не были голодны?

– Здесь два вопроса, милорд. – Она строго посмотрела вниз на него.

– Тогда ответьте на первый. – Джайлз нахмурился.

– Я слишком нервничала и не могла есть, – призналась Обри. – Мне хотелось, чтобы в последний день у лорда и леди Делакорт все было хорошо и их отъезд прошел гладко. Потом я поссорилась с Певзнером из-за столового серебра и окончательно потеряла аппетит.

– Вы и Певзнер часто ссоритесь?

– Это часть игры, милорд? – Обри вопросительно подняла бровь. – Если да, я постараюсь придумать правдоподобную ложь.

– О, не трудитесь. Вернемся к игре. От кого вы унаследовали эти удивительные зеленые глаза?

– От моей матери, – моргнув этими удивительными зелеными глазами, ответила Обри так быстро, что это могло быть только правдой.

– Хорошо. Как ее звали?

– Дженет.

– Обри, Обри, – пожурил ее граф, – вы должны постараться обмануть меня, иначе вы никогда не выиграете.

Кивнув, Обри еще сильнее сосредоточилась.

– А что самое лучшее вы унаследовали от своего отца? – придумал следующий вопрос Джайлз.

– Милорд, разве мое мнение уместно?

– Просто ответьте на вопрос, Обри. – Джайлз начал терять терпение.

– Мое... упорство. – Обри свела брови. – Но это черта характера, а не внешний признак.

– Пусть так. Я не стану это оспаривать. Бог знает, насколько вы упорны.

– Милорд, – недовольно посмотрела на него Обри, – когда я получу возможность задавать вопросы?

– Когда окончится этот раунд! – отрезал он. – А теперь... где вы родились?

– В Нортумберленде, – после долгого размышления ответила она.

– Нет, я этому не верю, – объявил Джайлз, медленно покачав головой. Он вспомнил ее немногословность во время завтрака и подозрения Огилви.