Парижские ночи Офелии [= Офелия учится плавать ] - Сюзан Кубелка Страница 41

Множество любопытных глаз вдруг рассматривают меня сверху. Я чувствую себя абсолютно голой, натягиваю еще ниже капюшон на голову и закрываю глаза. Но и эта поездка заканчивается. В начале шестого я дома, и как только живой и невредимой оказываюсь в квартире, меня одолевает такой хохот, что я долго не могу остановиться.

По сути, это было крайне забавно. Правда, у меня нет нового друга с личным самолетом (этого человека я не желаю больше видеть!). Но кое-чему я научилась. Настоящий кошмар – зависеть от такого эгоиста, как Ривера. Развеяна еще одна иллюзия (о великих мира сего, имеющих большой кругозор). Если все такие, как Ривера, я ничего не потеряла!

Только одного я не понимаю! Почему знаменитый, сказочно богатый мужчина пятьдесят шесть лет подряд мучается с сужением крайней плоти? Маленький надрез – и он мог бы вести нормальную половую жизнь. Еще интереснее то, что ни одна из его бесчисленных жен и любовниц не уговорила его сделать эту безобидную операцию.

Скорее всего он руками и ногами защищал свой священный фаллос (жаль такую реликвию!), а дамы воспринимали это как что-то неизбежное, как дань знаменитому человеку. (Хотела бы узнать количество потребляемого ими вазелина.)

Я принимаю теплую ванну, потом холодный душ, с головы до ног натираюсь душистой розовой эмульсией из цветов алтея, надеваю просторное белое хлопчатобумажное кимоно, купленное недавно в маленьком бутике на бульваре Сен-Мишель, и наконец-то готовлю себе еду.

С большой миской пикантного зеленого салата, тремя запеченными в фольге картофелинами, маслом с пряностями и свежим фруктовым кремом я усаживаюсь на террасе с видом на Пантеон и наслаждаюсь творением своих рук.

Вкус потрясающий! Ем досыта и знаю при этом, что не поправлюсь ни на грамм, даже десерт, нежный, легкий банановый крем, по Неллиному рецепту – в духе «Голливуд-Брайт-Стар»-диеты.

Разве у меня все не замечательно? Откидываюсь назад, поднимаю повыше ноги и любуюсь видом на неровные парижские крыши до самого собора Сакре-Кер. Я абсолютно счастлива, сыта, немного сонлива, но одна вещь меня страшно интересует.

Что сейчас происходит в знаменитом пурпурно-золотом люксе номер сто один в отеле «Риц»? Безумный Альберт уже вышиб дверь? Там сейчас летают пепельницы и бочонки с шампанским, не говоря уж о неповторимых брюссельских конфетах? Лучше я позвоню туда. Скорей всего Реджинальдо терзают страхи, что в довершение ко всему еще обнаружат меня в голом виде в его постели.

Нахожу телефон, набираю, но попадаю всего лишь на коммутатор.

– Маэстро не принимает звонков, – отвечает вышколенный женский голос, – мадам хотела бы что-нибудь передать?

– Да, пожалуйста, – говорю я на своем литературном французском, без малейшего намека на канадский акцент, – передайте ему, что он может забрать свой купальный халат у директора Парижской оперы. Чтобы он был так любезен и позвонил сегодня.

– Месье знает номер?

– Да, мадемуазель.

Весь вечер безуспешно жду звонка. Что там произошло? Мною овладевает беспокойство. Надеюсь, он жив.

Вторая часть трагедии на следующий день освещена во всех газетах. Утренние напечатали только краткие сообщения, что Реджинальдо Ривера, скандально известный испанский дирижер, переносит свои гастроли в Марселе. Причина: несчастный случай!

Но во «Франс суар», излюбленной газете-сплетнице, вся история описана до мельчайших подробностей. Очевидно, Альберт проник в номер через ту же дверь, через которую спасалась бегством я, и начал там неистовствовать. Своей жене он сломал ребро, Риверу одним-единственным метким ударом в подбородок послал в нокаут. Когда прибыла полиция, он все еще буянил, и арестовать его удалось только после яростной рукопашной схватки.

Кстати, женщина с розовыми серьгами из перьев в действительности оказалась руководительницей программы одной из фирм грамзаписи, правда, не «Полидора», а ее муж-холерик – кто бы мог подумать – многократный миллионер. Он владелец двухсот прачечных в Париже и воплощенное доказательство того, что деньги отнюдь не прибавляют благородства.

На следующее утро я в последний раз иду в «Риц». Кто знает, вдруг Реджинальдо из больницы вернулся в отель? Увы, это не так.

– Маэстро уехал, – сообщают мне без комментариев.

Меня так и тянет спросить, не находили ли при уборке сто первого люкса шелковое платье цвета морской волны и пару белых туфель с ремешками. Но я не делаю этого. Хотя мне и жаль красивых вещей, но они достались мне дешево, и я переживу их потерю!

Как платье – так и мужчина. Один раз надела – и выбросила! Бокал, из которого пригубили, чтобы потом с криком «ура!» швырнуть об стену! Да, в сорок лет такое можно себе позволить. (В двадцать я бы до смерти расстроилась!) К тому же я неплохо вложила деньги. Взгляд за кулисы этого стоил.

В очередной раз подтвердилась моя теория, что работа и частная жизнь неразрывно связаны. Бесцеремонный в офисе, бесцеремонный и в постели. Не неукротимый гений стоит за всеми процессами, скандалами, аферами Риверы, а попросту расстройство сексуальной жизни. Проблемы с потенцией! Вот ключ к его характеру.

Итак, феномен Риверы объяснен. Остается только одно: его власть над Нелли! Этого я не могу понять, но когда-нибудь решу и эту загадку. Все в свое время.