Неисправимая ошибка - Лена Вечер Страница 41

Горячий кофе с терпким ароматом обжигал мои чувства. Я сидела у окна и курила. Сигареты с ментолом: остужает жар, который идёт изнутри. Вообще я не курила, но иногда мне это просто было необходимо. Мне нужно было отвлечься. И мне нравился этот вкус. Вкус, который о многом напоминал. Это вкус осени. Серой и дождливой. Одинокой и грустной. Вкус задумчивости. Разочарования и недопитой любви.

Я потушила сигарету и искры сверкнули в темноте. Выдох. И ещё один. Что-то застряло там, глубоко в душе и просится наружу. Андрей в последние дни был равнодушным, или пытался казаться таким, на все мои вопросы отвечал односложно. Он ускользал. Я почувствовала, что теряю его и мне стало страшно. Страшно, потому что казалось, что теряю что-то ценное и дорогое для меня, я теряю любовь.

Я вернулась в гостиную, с нами был и Рома, который беспрестанно что-то рассказывал.

— Мама, а когда я смогу увидеться с папой? — сын повернулся в мою сторону. Его взгляд настолько был искренним, от него веяло лёгкостью и ребячеством, что сердце сжалось от того, что рано или поздно мне придётся рассказать правду.

— Рома, — протянула я, но не спешила отвечать. Я просто не знала, что сказать. Когда я повернулась в сторону Андрея, то он сразу же переменился в лице. Тень пробежала по его лицу, он пытался казаться сдержанным, но в глазах читалась еле уловимая тревога.

— Твой папа сейчас очень занят, — процедил он холодно сквозь зубы.

— Ладно, буду ждать, когда он освободится и позвонит мне. Я так соскучился по нашим с ним прогулкам после школы, — спокойно ответил мальчик и дальше продолжил заниматься своими делами.

Смотрю на сына и понимаю, насколько тяжело мне будет рассказать ему правду. Ранить, ведь он даже не подозревает о случившемся, а наивно ожидает их с ним встречи.

— Андрей, на следующей недели у нас суд, — начала неуверенно я, прижавшись к нему уже когда мы лежали в кровати вдвоём.

— Знаю, — коротко отрезал он. Его голос был столь безразличным и отдавал прохладой, замораживая меня, что мне стало не по себе.

— Андрей, что происходит? Тебя словно подменили в эти дни, — спрашиваю напрямую, потому что просто уже не знаю, с какой стороны к нему подступить. Он игнорирует мой вопрос, глядя сквозь меня.

— Андрей? — мой голос вибрирует от эмоций, в то время как он остаётся по-прежнему хладнокровным и думает о чём-то своём.

— Тебе показалось, милая, — он легко проводит ладонью по моим волосам и прикрывает глаза, — я просто очень устаю и, если честно, это меньше всего меня сейчас волнует.

— А что волнует тогда?

— Мне нужно спасать бизнес. Потеряем работу, на что будем жить?

— Ну да, конечно. А если потеряешь свободу, то зачем вообще тогда жить? — глаза царапали слёзы, я сглотнула и отвела взгляд.

— Не потеряю. У меня есть ты и сильный адвокат, — уверенно заявил он, в голосе звучали нотки высокомерия вперемешку с усмешкой.

— Андрей, ответь мне лишь на один вопрос: это ты его убил?

— Кошечка, ты что такое говоришь? — он удивлённо поворачивает моё лицо к своему, взяв меня за подбородок. В одночасье его взгляд меняется, становится грустным и задумчивым. — Это же я. Я, которого ты любишь. Я, твой Андрей. Как ты вообще можешь спрашивать подобные вещи? — не успокаивается он, а я решаю не отвечать, потому что мне кажется, что это больше не тот Андрей, от которого я когда-то потеряла голову. Был ли смысл продолжать разговор?

Я молча смотрю на него, на его идеальный профиль, чётко очерченные скулы, волнистые волосы и бабочки на миг возрождаются, а потом снова опадают пеплом. Потому что сейчас мне кажется, что рядом со мной совершенно чужой человек. Будто я просто придумала себе образ и влюбилась в него. Я хотела то, что было недоступным. Пыталась постичь непостижимое. Я хотела его, потому что он никогда мне не принадлежал: ускользал, исчезал, не звонил. Был словно морским песком в моей ладони. Я хваталась за него, а он сыпался сквозь пальцы. Оставались лишь мелкие крупинки, которых мне было недостаточно, мне хотелось владеть им целиком и полностью.

А может он моя выдумка и яркая фантазия, а на самом деле ничего и нет? Я это понимаю в грустные вечера рядом с ним, когда чувствую, что его тепло больше не греет. Он холоден и мыслями вовсе не со мной, а я горю и пылаю, но ничего не могу с этим поделать. Он тушит мой пожар своей безразличностью. Неужели ему всё равно, как пройдёт суд, и он не боится мысли, что больше не сможет увидеть меня и своего биологического сына, к которому уже успел привязаться?

На суд я шла на ватных ногах. Ночь накануне я не смогла сомкнуть глаз, а утром с трудом их отлепила. Заболевшие мысли не давали покоя. Свинцовая усталость заполнила всё тело. В груди было ощущение, что что-то обломилось у меня там, внутри. Может это было сердце, а может надежда, что всё будет также, как и прежде. Внутренний голос мне подсказывает, что больше уже не будет так, как раньше. Всё слишком поменялось. Точнее поменялся он. Чувствую, как болит душа, разрывается на мелкие кусочки. Состояние, которое трудно передать словами: убивающая пустота на душе, потерянность, всё стало серым и безразличным.