Цена моих грез - Ева Ройс Страница 41

– Поговори со мной, Снежинка, – раздался ласковый голос, едва я непослушными пальцами приняла вызов.

– Паша, я… я больше не могу… Задыхаюсь, – прошептала я, сжимая мобильник в ладонях. Он тоже был обжигающе–горячим, как и воздух вокруг.

В горло ворвался горький дым, принося за собой головокружение, кашель и еще большую слабость.

– Тише, девочка. Рядом есть вода?

– Я в нижней части дома. Здесь… Вокруг голые стены… Я умру?

– Нет, конечно. Все будет хорошо, – говорил он мне. И голос его был приглушенный, а еще какие–то потрескивания звучали фоном. – Это ведь я должен был гореть, Снежинка. В Аду. Но горит особняк.

– Пускай горит. Ты построишь новый… И не говори так… Паша, а Даня? Позаботишься о нем? И Влад, его тоже забери.

– Даже не думай об этом, – жестко заявил мужчина. – Мы заберем. Только ты потерпи еще совсем чуть–чуть. Хочешь, сказку расскажу?

– Ты самый невероятный мужчина на свете, – тихо рассмеялась я. Однако мой смех потонул в последующем кашле. – Хочу сказку.

– Жил–был на свете очень одинокий человек. Некрасивый, в шрамах весь. Очень безобразный, и его все боялись. Но он тоже хотел быть счастливым, даже влюбился – в самую красивую девушку. Однако этот уродливый человек так боялся, что она ему откажет, и украл ее. Не мог он иначе, слишком привык к тому, что он мерзкий и ненужный…

– Паш…

– Он так старался быть как все. И очень хотел, чтобы она посмотрела на него как на обычного. Но он не сумел… – теперь закашлялся Паша.

Во мне проснулось беспокойство. Что за?.. Он ведь не дома, он не мог… Или…

– Паша, где ты? – встревоженно перебила я его.

– Он привык отвечать всем злом. И не мог по–другому даже с ней. А еще он боялся, что она однажды уйдет, оставив еще один шрам.

– Господи, Паша… Пожалуйста, не надо! Прошу тебя. Уходи. Не надо…

Но он словно бы не слышал меня, все продолжал:

– И он останется снова один в темноте. И солнце для него опять не будет светить.

Сказка эта душу мою вывернула. Потому что про себя говорил. Потому что горькая она, его история. Его жизнь до меня. Горькая и неприятная, ведь она показывает, насколько некоторые люди испорченные и сгнившие. И я не про него, он прячется только за этой маской, я про других – “обычных”, которые живут среди нас.

– Паша… – и сейчас все исчезло для меня, кроме его имени. – Уходи. Пожалуйста.

– Ты должна быть со мной, Даша.

– Я буду с тобой. Твоим огнем, твоим воздухом, твоим небом, твоей снежинкой… Только сейчас уходи!

У меня уже сил не было, все, что я могла – шепот, настолько тихий, что его я сама еле различала. Но Паша слышал. И, наверное, только его голос меня держал на ниточке, потому что у меня уже перед глазами тьма разливалась. Вот–вот она меня поглотит.

– Не надо–о–о! – завыла я. – Прошу тебя. Пожалуйста. Не надо, Паша–а–а–а!

– Есть возможность открыть дверь? Или огонь преграждает?

Он меня не слышал. Он говорил, а у меня слезы горячие губы обжигают.

– Прошу, – слова отпечатались у меня на губах, как его имя. – Прошу тебя, пожалуйста. Прошу…

– Я не могу жить без тебя, Даша.

– Уходи. Уходи. Уходи. Уходи… – я не могла остановиться, все повторяла и повторяла, как молитву, надеясь, что он послушается. – Уходи… Я… Я хочу спать. Устала. Как же я устала… Уходи…

– Снежинка, не закрывай глазки, – успокаивающе говорил Паша, – солнышко, цветочек, девочка моя. Только не закрывай глазки, слышишь меня? Все будет хорошо, но ты только не закрывай глаза.

Я не могла. Глаза закрывались сами по себе.

– Даш, радость моя, скажи, в какой ты комнате.

Вздрогнув от громкого шума в коридоре, потерла глаза, прогоняя сон, и ответила:

– Не знаю. Здесь… здесь есть диван. И он черный, не кожаный, а из плотной черной ткани.

На более меня не хватило. Перед глазами начал расстилаться туман, который утягивал меня в бездну. Перед тем как меня полностью поглотила тьма, я услышала звук падающей двери, которую выбил Паша, и увидела его самого… Кажется, умирала я с улыбкой на губах и сжимая в ладонях телефон.

***

Очнулась я уже в беседке. Паша сидел со мной на руках прямо на холодном, покрытым коркой тонкого льда, полу.

Закашлявшись, вздохнула обжигающий холодом кислород. И задышала часто–часто, пытаясь поглотить как можно больше чистого и свежего воздуха.

– Даша… – мужчина сжал меня в объятиях. – Как же я испугался… Даша…

Я тоже обняла его сильно–сильно, вжимаясь в его тело и прикрывая глаза. Мне страшно смотреть сейчас на реальность. Так страшно…

– Малышка, девочка моя… – он целовал мои волосы, лицо, потом снова волосы. – Солнце…

И вдруг отстранился, пересадил меня на застеленный плед и резко поднялся.

– Ты… Ты куда? – несколько заторможенно спросила, пытаясь тоже встать. Не получилось. Голова закружилась.

– Не вставай, Снежинка, – Паша встревоженно на меня посмотрел. – Я сейчас приду, подожди немного.

– Куда ты? Встречать пожарных?

– Да, МЧС, – он как–то криво улыбнулся. – Ты сиди и отдыхай, хорошо? Скорая уже в пути.

Что–то мне не нравилось в этой ситуации, но я никак не могла понять, что именно.

– Паш…

– Что, солнце? – Левич оглянулся.

– Береги себя.

Благодарно улыбнувшись, он скрылся за деревьями. И мне опять что–то очень не понравилось. Мысль все ускользала от меня.

А потом внезапно я поняла: Паша мне соврал. Он соврал…

Молясь о том, чтобы он не сунулся опять в пылающий дом, я с третьей попытки встала и, держась за деревья и кустики, поплелась туда, откуда шел нестерпимый запах гари. Я падала, поднималась снова, снова падала, но все же дошла до лужайки напротив дома.

Раздалась сирена. Начался шум и гомон. Пожарные! Паша же с ними?..

– Девушка! С вами все в порядке? – ко мне подбежал мужчина в форме.

Я смогла только кивнуть.

– В доме есть кто–нибудь? Вы одна выбрались? Сколько человек живет здесь?

– Горничные, охранники… они, наверное, там… Вас привел Паша?

Он ответил не сразу, сначала передал мои слова по рации и потом только спросил:

– Какой еще Паша?

– Павел, хозяин особняка.

– Нет. А где он? Я могу с ним поговорить?

Паша мне соврал. Он полез в дом… Зачем?!

– Он в доме…

– Вы знаете, где он может находиться?