Тосканская графиня - Дайна Джеффрис Страница 41

София прервала свою светскую болтовню, и как раз вовремя.

– Вы очень добры, графиня, но сегодня я не голоден.

– Правда? Ну что же, садитесь, пожалуйста. Удобнее всего в красном бархатном кресле или вот в вольтеровском.

Он направился было к бархатному креслу, но остановился и встал с ней рядом, причем так близко, что она почуяла, как от него пахнуло луком.

– Тогда чем я могу быть сегодня вам полезна? – спросила она.

– А вот это, сударыня, – улыбнулся он, – будет зависеть от капитана Кауфмана.

Сердце ее сжалось.

– А он разве здесь? – спросила она.

– Скоро будет.

Интересно, подумала она, что он знает… или, если точнее, что, по его мнению, знает она.

– Ваш муж все еще в отъезде?

– Да, но скоро, надеюсь, вернется.

– Это хорошо, – кивнул он. – Мне неприятна мысль о том, что вы здесь одна.

На это София ничего не сказала, но поймала себя на том, что сжимает кулаки.

– У вас сегодня какой-то нервозный вид… вас что-то беспокоит?

Ей вдруг захотелось крикнуть ему в лицо: «Разумеется, беспокоит! Еще как беспокоит! А вы как думаете?»

– Вам не о чем беспокоиться, графиня. Во всяком случае, я на это надеюсь.

– А скажите, господин комендант, вы были врачом?

Он озадаченно посмотрел на нее.

– Я имею в виду, раньше. Вы были врачом?

– Что навело вас на такую мысль?

– Вы так задаете вопросы… словно сочувствуете. Наверное, вы человек сострадательный, – проговорила она и быстро сменила тему: – Хотите что-нибудь сыграть? Фортепиано в вашем распоряжении.

– Как это мило, – сказал он. – Впрочем, вот и капитан Кауфман. А я лучше пока прогуляюсь вокруг дома. Погляжу, не обещает ли сегодня солнышко нас порадовать.

Он улыбнулся ей и вышел из комнаты.

– Графиня, – проговорил, входя, Кауфман. – Вы хорошо себя чувствуете?

Она кивнула и попыталась изобразить самоуверенную улыбку, но, взглянув на него, поняла, что улыбочка получилась довольно робкая.

– Итак, – сказал он, – у меня к вам есть несколько вопросов.

Она снова выдавила из себя улыбку:

– Прежде всего, капитан Кауфман, я распоряжусь, чтобы нам принесли каких-нибудь пирожных.

– Вы до сих пор не завтракали?

– Нет. Я сразу спустилась сюда.

Должно быть, он вообразил, что она сейчас позвонит в колокольчик. Но она оставила его одного, вышла и прислонилась спиной к двери в коридор, быстро и судорожно дыша и изо всех сил пытаясь успокоиться. Чтобы снять напряжение, ущипнула себя за переносицу. Ей сейчас ужасно хотелось бежать отсюда куда-нибудь подальше, но она взяла себя в руки и направилась на кухню, где обнаружила Анну, которая пыталась успокоить плачущую Габриэллу.

– Он уже ушел, мадам? – спросила Анна.

– Нет. Я пришла попросить какой-нибудь выпечки. Если я сейчас не поем, то, думаю, упаду в обморок, хотя желудок так скрутило, что даже не знаю, смогу ли проглотить даже кусочек.

– Сейчас попрошу служанку, она принесет вам чего-нибудь.

– Ты что-нибудь узнала? – спросила София, кивая на Габриэллу, уткнувшуюся в юбку сестры; ее собачонка Бени жалобно повизгивала.

Анна лишь пожала плечами.

– Ладно, мне лучше вернуться в гостиную.

– Зачем он пришел?

– Пока не знаю. Он очень хитрый, себе на уме.

Наконец София покинула кухню; перед тем как снова войти в гостиную, она расправила плечи. Немец повернулся к ней, его невыносимо надменные водянисто-голубые глаза словно хотели просверлить ее насквозь.

– Я вам говорил о том, что вы очень напоминаете мне мою тетушку?

– Простите, не помню.

Он холодно улыбнулся:

– Ну что ж… Впрочем, мне кажется, говорил. Графиня, вы любите танцевать?

– До войны любила, – нахмурившись, ответила она.

– Вот и моя тетушка тоже, она обожает танцы. Она, как и вы, очень привлекательная женщина.

Кауфман подошел к ней и коснулся ее щеки. София судорожно сглотнула, боясь, что ее сейчас передернет от отвращения к этому прикосновению, к тошнотворно-приторному запаху его дыхания. Следующие его слова подтвердили худшие ее опасения.

– Ах, графиня, – сказал он. – Как все-таки жаль, что в прошлый раз вы не сказали мне правды.

Потрясенная София не могла выговорить ни слова, у нее возникло такое чувство, будто он вонзил ей нож в самое сердце. Боль ощущалась настолько остро, что она испугалась: сейчас он вспорет ей живот и все ее тайны вывалятся наружу. Вывалятся против ее воли, рассыплются по полу, и каждый сможет показывать на них пальцем. Ей стало очень страшно.

– Не пугайтесь, – сказал Кауфман; он сразу понял, что с ней творится. Но видите ли, мы не очень-то любим, когда нам лгут.

– Лгут? – переспросила она и плотно сжала губы; ей показалось, будто вокруг нее сдвигаются стены Кастелло, стены, которые столько поколений защищали ее от опасности.

– Мое присутствие здесь вызывает у вас чувство неловкости?

– Вовсе нет, – ответила она.

Но почва, на которой она стояла, слегка просела, грозя провалиться у нее под ногами. Уже вокруг побежали трещины. Такие широкие, что казалось, в любой момент можно рухнуть в любую из них. А это означало бы конец.

«Лоренцо… Лоренцо… Как ты мне нужен сейчас!»

– Мы узнали имя одного из тех, кого недавно поймали, – почти небрежно сообщил он.

Она собралась с духом:

– И какое это имеет отношение ко мне?

– Вам о чем-нибудь говорит имя Альдо?

Соображать ей пришлось очень быстро. Если он уже знает, отрицание приведет только к худшему, а София подозревала, что он все знает и явился сюда, чтобы уличить ее в еще одной лжи. Решение она приняла мгновенно.

– Графиня…

– Простите. Да, у нас в доме есть человек по имени Альдо.

– Мне кажется, теперь вы должны говорить, что у вас в доме был человек по имени Альдо, – сказал он с улыбкой, больше похожей на ухмылку. – Почему же вы сразу не признались, когда я задавал вам вопрос, не пропал ли кто из вашего дома?

– А он разве пропал?

– Нет, уже нашелся, – презрительно хмыкнув, сказал он.

Нож, торчащий в ее груди, повернулся. На нее нахлынуло мучительное воспоминание; София подумала о подчиненных Кауфмана, садистах, отнявших у Альдо жизнь, и почувствовала, как в ней нарастает злость. Единственное слово снова и снова звенело у нее в голове.