Вечность в тебе - Аннэ Фрейтаг Страница 41

– Значит, твоя мать даже не знает, что ты дома, – говорю я.

– Нет.

– И тебе не хочется все прояснить?

– Нечего тут прояснять, – отвечает она.

– Но ты же скучаешь по ней.

– Скучаю, конечно. Но не больше, чем обычно.

Я прислоняюсь к раковине. Мой желудок урчит, и Луиза смотрит на меня большими глазами.

– Это у тебя в животе? – в ужасе спрашивает она.

Я не могу не улыбнуться.

– Да. Я только что с тренировки. Проголодался.

Луиза вытаскивает из кармана брюк телефон:

– Можем что-нибудь заказать.

– Или что-нибудь приготовить.

Она избегает моего взгляда и смотрит себе под ноги.

– Я же сказала, что у меня почти ничего нет, – тихо говорит она.

– Готов поспорить, ты преувеличиваешь, – отвечаю я, открывая холодильник.

Она не преувеличила. Он почти так же пуст, как и ее комната. Я невольно смеюсь, но Луизе не смешно. Сначала она серьезно смотрит на меня, а потом отводит взгляд.

– Давай просто закажем что-нибудь, окей? – говорит она, и я чувствую, как ей неудобно. Как будто я смеялся над ней, а не над холодильником. Я такой идиот.

– Прости, я рассмеялся только потому, что…

– Все в порядке, – перебивает она меня. – Нет проблем.

Когда вода закипает, Луиза наливает ее в две чашки и устанавливает кухонный таймер на десять минут. Через несколько секунд по комнате распространяется запах солодки и мяты.

– Ну, хорошо, – говорю я. – Что думаешь, если я сделаю нам бутерброды, а когда мы проголодаемся снова, что-нибудь закажем?

– Я не хочу бутербродов, – угрюмо говорит она. – Но себе делай, если хочешь. Я отойду ненадолго в ванную и вернусь.

Луиза уходит, а я инспектирую кухню. Есть немного хлеба, остатки ветчины и открытая упаковка сыра. И яблоко. Оно уже немного пожухло, но вкус будет приятным. В кладовке, помимо нескольких консервных банок, я обнаруживаю банку персикового джема. Комбинация всего этого может оказаться удачной. Или ужасной. Но я надеюсь на лучшее.

Я ищу тарелки и столовые приборы и сразу нахожу и то, и другое, потому что большинство кухонь следуют определенной логике. Эта – не исключение. Потом нарезаю все ломтиками. Хлеб попадает в тостер, сверху немного масла, которое медленно тает на румяной поверхности, затем ветчина, ломтики яблока, немного варенья и, наконец, кусок сыра. Ингредиентов хватает ровно на два ломтя хлеба. По одному для Луизы и для меня.

Кухонный таймер издает писк. Я отключаю его и выбрасываю чайные пакетики в мусорное ведро. Когда я снова поднимаю глаза, Луиза стоит рядом со мной. Выражение ее лица – смесь обиды и любопытства.

– Вот, – подталкиваю к ней тарелку.

Мгновение она колеблется, словно отказаться ей следовало бы из принципа, но потом спрашивает:

– И что там?

– Ну, все, что мне удалось найти.

Луиза

На часах половина одиннадцатого, и пахнет сладким попкорном. А еще сырными начос. И людьми, обрызганными разнообразным парфюмом и дезодорантами, а также свежевымытыми волосами. Джейкоб стоит рядом со мной. Мы – безмолвный остров, окруженный разговорами. Мне нравится думать, что этот остров представляем мы. Такие непохожие на остальных, и в то же время среди других.

Меня вообще удивляет, что мы оказались здесь. Двое людей, которые в свободное время почти не выходят из дома. Которые склонны избегать общества других людей. Которые предпочитают колотить мешки с песком, чем разговаривать с кем-то. И все-таки мы здесь. Несмотря на всю маловероятность.

Несколько часов назад мы еще стояли на кухне и ели бутерброды. Окруженные четырьмя стенами, отрезанные от остального мира – так, как мы любим, или, точнее, как привыкли.

Джейкоб помог вернуть мой почти опустошенный шкаф и кровать на свои места. Мы спустили мешки с мусором вниз и отнесли оставшуюся краску и малярное оборудование в подвал: Кристофер купил слишком много. После этого мы разговаривали и слушали музыку в моей необычно пустой комнате. Наши слова словно наполняли ее новыми воспоминаниями. Как будто комната – это аквариум, а мы – рыбки, плавающие в нем. Мы говорили о фильмах, сериалах и песнях, которые изменили нашу жизнь. А незадолго до девяти вдруг снова проголодались. Вот тогда мы и пошли есть пиццу. И было приятно, что в виде исключения мне удалось кое-что показать Джейкобу. Чаще всего бывает наоборот.

У меня за углом есть закусочная со службой доставки. Называется Pizza Verde. Первым этот ресторанчик обнаружил Кристофер. Это было прошлым летом, вскоре после его открытия. Мы часто заказывали там еду и время от времени сами забирали пиццу, но в основном заказывали доставку. В самом ресторанчике мы не ели никогда. Так что это было ново и для меня. Как новый эпизод уже знакомого сериала.

Новым было и еще кое-что: мы с Джейкобом разделили один напиток на двоих. Апельсиновый лимонад: у них оставался последний. Мы пили из одной бутылки. До сих пор я всегда делала это только с Минг или с братом. Или с родителями, но ведь это совсем другое. Это не в счет. И каждый раз, отпивая из бутылки, я чувствовала тепло его губ. Он ненадолго задерживал их у горлышка после каждого глотка, а потом передавал мне. Это было как тайна. Секрет, рассказанный шепотом.

В ресторанчике всего один длинный стол. Мы сели рядом с другой компанией, и Джейкоб был в восторге от того, что все продукты здесь местные и что тесто делается из спельтовой муки, и что здесь есть такие необычные виды пиццы. Когда Джейкобу что-то нравится, он внезапно становится более шумным. Я заметила, что это происходит почти всегда, когда дело касается еды или приготовления пищи.

Некоторое время мы сидели за столом и изучали меню. Джейкоб все не мог решить, что взять. В конце концов он выбрал Pizza Capra (крем-фреш, козий сыр, моцарелла, мед и грецкие орехи), а я – Salame di Agnello. С салями из баранины. Свою любимую пиццу.

Ближе к десяти мы отправились обратно. Я была сыта, в хорошем настроении и, по моим меркам, довольно говорлива. Но чем ближе мы подходили к квартире, тем теснее становилось ощущение в моей груди, и я сама становилась все более и более молчаливой. Мне еще не хотелось возвращаться. Я чувствовала себя пленницей, которую снова возвращают в камеру. Но настоящая причина была не в этом. Во всяком случае, она была не единственной. По правде говоря, я не хотела, чтобы Джейкоб уходил. Я еще не хотела прощаться.

Возможно, я могла бы попросить его остаться. Может быть, он даже остался бы. Но моя кровать слишком мала для нас обоих: всего девяносто сантиметров в ширину. И это было намного ближе, чем я могла бы оправдать. Дружбой, по крайней мере.

В конце концов, какими-то обходными путями, мы оказались здесь. В кино. Окруженные морем людей, в котором мы тонем вместе. Мы стоим у кассы, и грудь Джейкоба у меня за спиной.