Старые письма - Даниэла Стил Страница 40

В июне заболела одна из великих княжон, и оба лейб-медикаоказались очень заняты. У Николая почти не оставалось времени на визиты. Как быон ни хотел, ему не удавалось выбраться ни на минуту, и Анна все понимала. А впервых числах июля ее саму постигла страшная трагедия: пришло известие, чтостаршего брата убили под Зерновичами. Теперь она потеряла двух братьев, и отецписал, что старший сын скончался у него на руках. Они были вместе, когдаразорвался немецкий снаряд. Отец каким-то чудом уцелел, а его первенца убило наместе. Анна была вне себя от горя и много дней спустя все еще выгляделаопустошенной и вялой. Война давала знать о себе повсюду, даже на сцене. Ееподруги-танцовщицы тоже теряли отцов, братьев и возлюбленных, а у одной изпреподавательниц в начале апреля погибли оба сына. Их тесный театральный мирокбольше не оставался замкнутым прибежищем, отрезанным от остального мира.

Единственное, что помогало Анне в тот год с надеждойсмотреть в будущее, был летний отдых в Ливадии вместе с Николаем и царскойсемьей. Даже мадам Маркова на этот раз не пыталась чинить ей препятствий. Вовремя последней болезни Анны ей пришлось примириться с нелегкой правдой оботношениях этой пары.

Мадам не сомневалась, что Преображенский с радостью похитилбы у нее Анну при первой же возможности, однако до сих пор молодая прима невыказывала особого стремления куда-то уехать или бросить ради него балет. Имадам Маркова слегка успокоилась: она поверила, что Анна так и не соберется сдухом отказаться от танцев. Что балет наконец-то стал для нее дороже жизни –точно так же, как когда-то стал и для самой мадам Марковой.

В это лето император не отдыхал с семьей в Ливадии: оннаходился в военной ставке возле Могилева и не считал возможным покинуть армиюв такое суровое время. А посему в Крым отправились только женщины, дети, обаврача и Анна. Императрица с дочерьми, не покладая рук трудившиеся в госпитале,позволили себе небольшой отпуск и были очень рады снова побывать в Ливадии. Всев этом тесном кружке давно стали добрыми друзьями, и Анна с Николаем былисчастливы, как никогда прежде. Для них обоих это было чудесное время, волшебныйостровок покоя и счастья, защищенный от опасностей и тревог остального мира.Здесь, в Ливадии, им удалось хотя бы ненадолго забыть о собственном горе и томкровавом вихре, что захватил уже всю страну.

Каждый день они устраивали пикники, отправлялись на долгиепрогулки по окрестностям, катались на лодках и плавали, и Анна сновапочувствовала себя ребенком, играя с Алексеем в их любимые карточные игры. Дляцесаревича этот год выдался нелегким, и он выглядел очень болезненно, однакобыл вполне доволен жизнью, находясь в окружении родных и близких людей, которыхзнал и любил.

Николай постоянно заговаривал с Анной о Вермонте, нонатыкался на все более неопределенный ответ. Еще бы, ведь в этом сезоне ей былиобещаны первые роли почти во всех спектаклях. Мадам Маркова превосходно знала,чем можно привязать свою ученицу к Санкт-Петербургу. И в конце концов Анна сНиколаем решили, что не будут обсуждать переезд в Вермонт по крайней мере доРождества, то есть до того времени, когда кончится первая половина театральногосезона. Николаю ужасно не хотелось идти на уступки, но он слишком любил Анну ине желал ее принуждать.

А вскоре ему пришлось благодарить Небеса за то, что они сАнной все еще оставались в России. В сентябре его старший сын заболел тифом.Болезнь протекала так тяжело, что потребовались все силы и самого Николая, идоктора Боткина, чтобы спасти мальчику жизнь. Анна ужасно переживала и каждыйдень писала Николаю длинные письма. Она понимала, какую боль должен испытыватьсейчас Николай, ведь он всегда был любящим, заботливым отцом и обожал своих сыновей.Анна повторяла про себя, что они чуть не совершили непростительную ошибку. Ачто, если бы они решились все бросить и уехать, оставив мальчика на произволсудьбы? Его болезнь могла закончиться куда плачевнее, и тогда Николай до концадней своих проклинал бы и себя, и ее за бессердечие и терзался бы чувствомвины. Естественно, это только укрепило ее убежденность в том, что бегство вАмерику – отнюдь не выход. Здесь останется слишком много людей, связанных сними узами любви, и слишком много обязанностей, о которых невозможно ни забыть,ни отказаться.

Несмотря на прошлогоднюю болезнь, ее мастерство росло деньото дня. Каждое выступление Анны становилось сенсацией, его обсуждали понескольку дней, и ее слава гремела на всю Россию. Собственно говоря, она не зналасебе равных и по праву считалась самой великой танцовщицей своего времени.Николай несказанно гордился ею, и его любовь к Анне крепла с каждым днем. Онстарался не пропускать ни единого ее спектакля и в ноябре повстречал в театреее отца и одного из братьев. У Анны теперь осталось всего два брата, но второйбыл недавно ранен и находился в госпитале в Москве.

Ни отцу, ни брату было невдомек, кем на самом деле являетсядля Анны Николай, однако трое мужчин явно прониклись друг к другу расположениемс первой же встречи. Николай на прощание от души пожелал им удачи и поздравилполковника с такой чудесной талантливой дочкой. Пожилой полковник был немалопольщен и смотрел на Анну с гордой улыбкой. Нетрудно было прочесть в этомвзгляде нежную отцовскую любовь и радость от того, что некогда принятое решениеотдать ее в балетную школу оказалось совершенно правильным. При этом полковникявно рассчитывал, что Анна останется в заведении мадам Марковой навсегда, и неподозревал о ее намерении рано или поздно покинуть школу.

Время шло своим чередом, уже близилось Рождество, и Анна снетерпением ждала этих праздников и возможности снова оказаться вдвоем сНиколаем в заветном гостевом домике, иногда казавшимся ей своим. Как бы всеупростилось, если бы им можно было и вправду поселиться здесь вдвоем! Но увы,им удавалось побыть вместе только вот так, временами, урывками, тайком, тонесколько дней, то неделю.

Их обоих пригласили во дворец на встречу Рождества.Императорская семья давно отказалась от тех пышных балов, что принято былодавать до войны, но все же на торжественном приеме собралось около сотнигостей.

Анна выглядела ослепительно в чудесном туалете, полученном вподарок от ее величества. Алый бархат с оторочкой из белоснежных горностаевпридавал балерине не менее царственный вид, чем у самой императрицы. Все гостивосхищались ее красотой, элегантностью, изяществом и достоинством, и Николайсветился от счастья, словно сказочный принц, стоя рядом со своей любовью и невыпуская ее руки.

– Кажется, я пользовалась сегодня успехом?

Анна рассеянно улыбалась, пока легкие санки несли их отдворца к гостевому домику. Назавтра императрица снова пригласила их ко второмузавтраку. Это была та жизнь, которую Анна любила больше всего: она нестеснялась быть вместе с Николаем и без труда могла представить себя его женой,танцуя на балу. Их связь продолжалась уже почти два года.

Единственное, что омрачило атмосферу сегодняшнего праздника,были постоянные слухи о революции. Даже во время танцев в зале там и сямсобирались небольшие группки гостей, обсуждавших тревожные новости. Как ниабсурдно это выглядело, но в городах глухое недовольство населения все чащепорождало настоящие взрывы, а император до сих пор отказывался их подавлять. Онтвердил, что у народа есть полное право на собственную точку зрения и для нихдаже полезно иногда выпустить пар. Однако в последнее время волнения в Москвевсе нарастали, да и в армии стало слишком неспокойно. Отец и брат Анныупоминали об этом во время их последней встречи.