Одна осень одного королевства - Анари Хони Страница 40

В полумраке все повернулись к мечтательному брату, тот на секунду замялся. Затем продолжил тихо:

– Моя невеста… Мы встретились в саду, когда я поменялся с братом Матисом. Она была так рада. А когда мы ненадолго остались наедине, призналась, что всё ещё хочет выйти за меня замуж. Что здесь она много молилась и поняла, что не врачи дают женщинам детей, а если Господу будет угодно, она сможет родить.

– Так значит, ты скоро покинешь нас, брат Удо? – улыбнулся один из собеседников, лежащий к нему ближе всех.

– Думаю, на следующей неделе, – вдохновенно ответил тот. – Я ведь должен подать прошение отцу Бенедикту о снятии обетов, как следует помолиться, прежде чем уйти, поблагодарить небеса за такое счастье…

«Хоть кому-то этот сад помог», – подумал Уильям, отвлекаясь от оживлённого разговора братьев и поуютнее кутаясь в грубую ткань собственной рясы.

– А ты, брат Матис? – снова заставили его вернуться собеседники. – Ты узнал, кто ждал тебя здесь? Неужели та девушка, что пошла с тобой на крышу?

– Девушка? – виконт на миг задумался. – Нет, меня никто не ждал, – ответил он наконец.

– Значит, не время ещё, – хмыкнул развеселившийся брат Удо.

– Да, – подтвердил его сосед. – А время спать. В монастыре святой Агнессы рассвет ни на минуту не отстаёт от нашего, так что, братцы, утром будет тяжело встать.

Несмотря на непосильную вечернюю работу, растянувшуюся до самой ночи, гостей подняли, как и всех послушниц, ни свет ни заря. Угрюмой сонной компанией пришли они к утренней молитве, но мрачность их вскоре развеялась в окружении добрых сестёр. После завтрака силы окончательно вернулись к мужчинам, и они были готовы продолжать работу. Дождь, начавшийся ещё вчера, не прекращался всю ночь и утро. Сильный ветер и редкий град не позволяли проводить никакие работы на улице, и было решено закончить ремонт в подвале.

В дополнение к своим дневным обязанностям, монахам пришли помочь родные сёстры и невеста, и как-то само собой получилось, что все разбились по парам. Уильям остался один. Вчерашняя его знакомая не пришла в мрачное подземелье, чтобы снова донимать его бесконечными разговорами, и с какой-то стороны он был этим вполне доволен.

До обеда он работал один в отведённой ему части подвала, ругая про себя Северина на чём свет стоит. Почему-то он решил считать виноватым в своём заточении именно советника. Наверное, потому что матушку ругать как-то язык не поворачивался. Одно придавало сил – тяжёлая работа действительно отвлекала от безрадостных мыслей последних дней. Благо, прошедшая ночь была слишком коротка, чтобы уставший виконт успел увидеть очередной дурной сон, так что поводов для расстройства, в общем-то, не прибавилось.

Руки затекли, находясь постоянно в поднятом положении, спину ломило, на лицо то и дело норовил свалиться кусок старой штукатурки, не говоря уж о серой пыли пробравшейся уже и в нос, и в глаза, и в уши. Тело слушалось с трудом, но Уильям продолжал работать, понимая, что сейчас в этом и есть его единственное спасение от былой печали, хотя мышцы уже и сводило, всё же на душе постепенно становилось легче. Так продолжалось до обеда.

Когда передохнувшие и подкрепившиеся братья вернулись в подвал и снова разошлись каждый со своей спутницей в отдалённые части подземелья, виконт, лениво потянувшись, вновь взялся за инструменты.

– Позволите составить вам компанию? – радостно спросил из окружающей темноты уже знакомый голос.

Уильям на миг нахмурился, но, тут же расслабившись, снял факел с петли на стене, жёлтый круг неровного света сместился, осветив гостью.

– Держите, – протянул ей факел юноша. – Ближе его поставить некуда и работы совсем не видно.

– Конечно, – улыбнулась Ренэйт, делая шаг вперёд.

– Соскучились? – спросила она чуть погодя, когда гость снова взялся за дело.

– В каком смысле? – подозрительно спросил тот.

– Не скучно тут сидеть в одиночестве? – как ни в чём ни бывало, исправилась девушка.

– А, – Уильям мысленно укорил себя за то, что уже обвинил её в излишней наглости. – Нет, я привык.

– К чему привыкли? К одиночеству?

– Вроде того. К тишине, – ответил юноша.

– К тишине? У вас что, нет друзей?

– По возрасту – нет, – коротко ответил он, не сочтя нужным оправдываться за такое упущение.

– Поэтому вы такой необщительный, – шутливо заключила девушка. – Вы просто забыли, как нужно с людьми разговаривать.

– Ничего я не забыл, – буркнул Уильям.

– А знаете, где я была утром?

– Нет, – ответил он, пожалев про себя, что собеседница не задержалась там подольше.

– Я отправила послание отцу, – продолжила Ренэйт, не обращая внимание на мрачность собеседника. – Написала, как сильно вы хотите увидеться с матушкой. Так что наверняка она скоро приедет.

– Спасибо, – сухо поблагодарил юноша.

На минуту между ними воцарилось молчание, и он едва успел порадоваться тишине, как монахиня снова завела разговор, но только уже совсем не весело – тихо и осторожно.

– А как там сейчас? Снаружи, – спросила она, подойдя к гостю на шаг ближе.

– Что? – не понял Уильям. – В каком смысле?

– Я несколько лет не была за пределами монастыря, – вздохнула девушка. – Настоятельница знает кто я, по отцовскому приказу она не пускает меня в город даже ненадолго… Только в сопровождении нескольких сестёр на приём к отцу Бенедикту и сразу обратно.

– Не думаю, что там что-то серьёзно изменилось, – чуть мягче ответил собеседник, посочувствовав несчастной затворнице и укорив себя за излишнюю к ней строгость. Если она не выходила за пределы монастырских стен так долго, то её стремление поговорить на мирские темы вполне можно было оправдать и понять.

– Принца так и не нашли, – печально вздохнула девушка.

– Не нашли, – повторил Уильям в унисон. – Через несколько недель герцога наверное коронуют.

– Это будет так страшно, – покачала головой она.

– Страшно?

– Да… Он не даёт жизни простым людям, ещё не обладая всеми правами на трон. Что же начнётся, когда власть будет принадлежать ему безраздельно?

– Народ восстанет, – пожал плечами юноша. – Кто согласится терпеть?

– Народ восстал бы уже давно, – встревоженно ответила монахиня. – Но все мятежи подавляются в корне и, глядя на ужасающие примеры других, люди боятся затевать смуту.

– Что ещё за примеры? – удивился виконт.

– Сразу видно, что вы живёте далеко от столицы, – покачала головой Ренейт.

– Я был в Фалькнесе совсем недавно, – возразил Уильям, – и не заметил ничего ужасного. Люди как люди, все заняты своими повседневными делами.

– Может со стороны это и выглядит так, но на самом деле они несчастны. Во всех городах человек боится сказать лишнее слово, чтобы не быть казнённым.