Миг бесконечности. Книга 2. Волшебный свет любви - Наталья Батракова Страница 40

– И что ты ему ответил?

– Что не стоит спешить, надо дать ей время подумать. Не мог же я ему сказать, что он опоздал и у него снова нет никаких шансов?

– А почему он опоздал?

– Потому что у него появился серьезный соперник. А уж с этим парнем я хорошо знаком: если он что-то втемяшит себе в голову – не отступится! – самодовольно рассмеялся Вадим. – Даже если его дама сердца питает к кому-то нежные чувства.

– А нежные чувства к Генриху на самом деле давно присутствуют, – провокационно заметила Катя, но тут же успокоила: – Исключительно как к другу.

– Вот видишь! Я оказался прав. Нельзя было вот так, с ходу, рушить чужую сказку, – переложив голову Кати на подушку, он оперся на локоть и хитро прищурился: – А теперь давай подробнее: когда это ты была к нему неравнодушна?

– Тебе интересно?

– Еще как! Я хочу знать поименно всех, кто тебе когда-то нравился. Начиная с детского сада!

– Зачем?

– Чтобы не подпускать к тебе подобных друзей на пушечный выстрел! – грозно произнес он. – Итак, когда тебе понравился Генрих?

– В детском саду и понравился.

– То есть как?

– Мой отец тогда служил в Темиртау, и мы ходили в одну группу. Но вспомнили об этом только на зимней сессии на первом курсе. Он прав, я была в него влюблена, но достаточно быстро поняла, что мы с ним не пара.

– И почему не пара?

– Была одна история. Генка ненадолго увлекся преподавательницей немецкого. Или она им, что, по сути, не столь важно.

– Серьезная ошибка. А он знал о твоих чувствах?

– Нет. Я никогда ему не признавалась. Хотя, наверное, догадывался.

– И ты не смогла его простить?

– Сразу не смогла. А когда простила – это уже не имело значения.

– Почему?

– Я тогда даже в больницу попала. Тело спасли, душа со временем излечилась, а вот любовь умерла. Любовь, она ведь не возрождается заново, что бы ни говорили. У нее, как и у людей, одна жизнь. Она может впасть в анабиоз, ее можно глубоко и больно ранить – выкарабкается. Но если уже умерла… Любовь, она или есть – или нет, или жива – или мертва.

– Глубоко… – Вадим откинулся на подушку и тоже уставился в потолок. – Но спорно. Получается, ты сама убила в себе любовь к Генриху?

– Не совсем. Сначала он ее смертельно ранил, а затем я не оставила ей шансов на спасение. Вот она и умерла.

– А как же он? Насколько я понял, все эти годы он продолжал тебя любить?

– Поздно. Его любовь – красивая голографическая картинка. Но она никогда не оживет и не станет реальной. Для этого нужен особый свет – встречное чувство. А его нет.

– Н-да…

– Что да?

– Ты непростительно умна для блондинки.

– То есть? Для тебя, как и для других, блондинка – показатель ума? – в тон ему ответила Катя.

– Ну, не без этого, – провокационно подтвердил Вадим.

– Ах вот как? В таком случае для женщины красивый мужчина – ловелас, жигало, донжуан… Кто угодно, но только не партнер для серьезных отношений!

– Это почему?

– Потому что вокруг него всегда будут виться женщины! И вообще, вчера мне показалось, что Вадим Ладышев – любитель молодых длинноногих брюнеток! – добавила она с легкой обидой.

– Смею заверить, что нет. Иначе меня не было бы в этой постели, – улыбнулся он и добавил вполне серьезно: – С брюнеткой вчера покончено бесповоротно. Да мы с ней и не встречались два последних месяца.

– Надо же! И почему?

– Хорошо, открою тайну: мне всегда нравились исключительно умные блондинки. Исключительно! – поднял он вверх указательный палец и, заметив отсутствие на руке часов, спросил: – Интересно, который час?

Часы отыскались на прикроватной тумбочке.

– Без пятнадцати восемь, можно еще поспать, – первой отреагировала она, когда Вадим нажал подсветку.

– А ты вблизи еще тот зоркий сокол! – удивился он.

– Ага… Специалист по занозам и вдеванию нитки в иголку… Мне еще долго дожидаться?

– Чего?

– Ну… Как ты выпроваживаешь под утро женщин, я имела удовольствие не только созерцать, но и прочувствовать. Для полноты картины хотелось бы узнать, как ты сам ретируешься.

Вадим помолчал, затем присел на краю кровати и щелкнул выключателем лампы.

– Я тебя не выпроваживал, ты сама сбежала, – наконец, словно оправдываясь, произнес он. – Хотя с точки зрения женщины я, наверное, выглядел полным мерзавцем.

– А с точки зрения мужчины?

– Не знаю, мне сложно судить за всех, и мне неприятно об этом вспоминать… Если коротко – я не был готов.

– К чему?

– К решительным действиям.

– А теперь?

– А теперь я тебя на всякий случай предупреждаю, что у меня очень надежные замки: захочешь сбежать – не выйдет! – снова перешел он на шутливый тон и тут же снова стал серьезным: – Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? Только честно.

– Не хочу, – опустив ресницы, призналась Катя.

– Вот и хорошо! – мигом повеселел он. – Я тоже никуда не тороплюсь, – снова прилег он на кровать. – И давай перестанем провоцировать друг друга. Согласись, все и без того было непросто.

– Было, есть и будет непросто, – вздохнула она. – Для меня, во всяком случае… Дело в том, что, в отличие от тебя, у меня нет опыта… как бы это правильно выразиться… опыта холостяцкой жизни, что ли. Я только учусь, как приходить, как уходить, о чем говорить, за что переживать, на что не стоит обращать внимания. Как оно, жить одной? Как спать с другим мужчиной?

Вадим улыбнулся, облокотился на подушку и принялся внимательно рассматривать Катино лицо.

– Шрамов почти не видно. Аккуратно тебя заштопали, хороший доктор, – осторожно провел он пальцем под бровью. – И глаза без линз непривычны. Ну, и как оно, спать с другим мужчиной? – неожиданно вернулся он к прежней теме.

Катя смущенно опустила ресницы.

– Очень даже хорошо… А еще спокойно и надежно. Такое чувство, будто болталась между небом и землей, но стоило тебе оказаться рядом – и опора под ногами появилась.

– Расслабься: эта опора появилась у тебя надолго, – удовлетворенный ответом, Вадим поцеловал ее в губы, снова улегся на подушку и переложил голову Кати на свое плечо. – Слушай, а давай соберем твои вещи и прямо сегодня перевезем их ко мне, – неожиданно предложил он.

– То есть?

– То есть, ты переезжаешь ко мне. Можно и без вещей, купим новые.

– Вадим, не стоит торопить события, – после долгого молчания ответила Катя. – Мне очень приятно и тепло от твоих слов, твоего внимания, твоей нежности и заботы. Даже слезы на глаза наворачиваются. Но… Как тебе объяснить? Если твоими словами, то я пока не готова. Ты только пойми правильно и не обижайся: десять лет жизни не так просто вычеркнуть. Слишком мало времени прошло, слишком все бурно, стремительно. И нереально… Давай подождем хотя бы моего развода, – подняла она на него виноватый взгляд. – Так будет правильнее.