Турецкий горошек - Д. Л. Нельсон Страница 40

– Да. Мой брат и его жена одобрили наш союз. – Я замечаю, как спадает напряжение Питера, плечи его слегка опускаются, и он обнимает меня. Сейчас мы понимаем друг друга без слов.

Мы возвращаемся в гостиную, Бен и Джанис остаются с нами еще пару часов. Мы разговариваем о музыке, о киоске Питера, о яблоневых проектах Бена, о Сэмми и о самом последнем политическом скандале.

– А где вы, ребята, собираетесь встречать Рождество? – спрашивает Джанис.

– Мы пока не говорили об этом. Были слишком заняты подготовкой, – отвечает Питер.

– Приезжайте к нам на рождественский ужин. Или даже в канун Рождества, чтобы остаться на ночь, – предлагает Джанис.

– Мы ведь единственные родственники на этом краю земли, и нам лучше держаться вместе, – говорит мой брат.

– Да, уж точно, – поддерживает его Джанис. – После всех этих переездов и перестановок в нашем доме сейчас царит настоящий хаос, но если вы сможете смириться с беспорядком, то мы с радостью примем вас.

Питер широким жестом обводит рукой свой дом, привлекая наше внимание к его творческому беспорядку.

– По-моему, именно так и должен выглядеть жилой дом.

Перед уходом Бен говорит мне:

– Я скажу маме, что нам он понравился. Возможно, это поможет.

Жутко студеный январь выдувает из домов сердечное тепло рождественских каникул. Из-за пары штормовых северо-восточных циклонов, один за другим обрушившихся на город, откладывается начало занятий в колледже. Город замирает на два дня. Снег приглушает все звуки. Выглянувшему наконец солнцу не удается прогреть морозный воздух и растопить снежные заносы. Такой злющей зимы не было уже лет десять.

Когда занятия все же возобновились, я, потеплее укутавшись, отправилась в колледж. Лыжный пуловер с капюшоном и маской защищает мое лицо. Как чудесно выйти на улицу после долгого домашнего заточения. Поскольку на тротуарах полно снега, то идти по ним довольно трудно.

Я надела толстенный свитер, чтобы скрыть мой округлившийся живот, и шерстяные колготки под слаксы, чтобы не мерзли ноги. Даже если бы я не была беременной, то выглядела бы толстой, учитывая, сколько слоев теплой одежды защищает меня от холода.

Согласно расписанию, мне предстоит вести три уже знакомых курса. Но я не из тех профессоров, которые из года в год читают одни и те же лекции. Я стараюсь идти в ногу со временем и разнообразить учебный материал. У меня также есть два новых кураторских поручения и приглашение стать соавтором статьи для журнала «Медицинское обслуживание». Загруженный получается семестр.

Термометр в моем кабинете показывает + 18 градусов, что кажется мне чудесным после уличной стужи. На сей раз я рада, что отопительную систему так и не отрегулировали.

Онемевшими от мороза пальцами я беру коричневый конверт внутренней почты колледжа с грифом «совершенно секретно». Должно быть, его сунули под дверь моего кабинета, раз я не нашла его в моем рабочем почтовом ящике. На конверте оттиснуты сорок четыре линии для возможности многократного использования в целях экономии денег и древесины. Конверт запечатан скотчем со специальными красными прорезями, чтобы ни у кого постороннего не возникло искушения распечатать его. Имя отправителя вычеркнуто толстым черным маркером.

Я осторожно вскрываю послание. Обычно подобные конверты приходят от кадровиков, готовых засекретить все на свете. Однажды я обнаружила в нем некую законоведческую статью, которую наша начальница отдела кадров аккуратно вырезала из «Уолл-стрит джорнал». Она сопроводила ее запиской: «Возможно, ваш супруг сочтет это интересным». На том конверте также стоял гриф секретности. Может, ей не хотелось, чтобы ее уличили в излишней любезности.

Второй причиной для грифа секретности бывало появление какой-то внутренней проблемы. В этом конверте как раз содержалась проблема.

Женский преподавательский состав счел нужным потребовать увольнения Самнера по этическим соображениям. На следующую неделю назначено собрание для выработки стратегии.

Яркий образ нашего директора промелькнул в моем воображении, и за ним последовало и резкое неодобрительное замечание. Однако я напоминаю себе, что он отличный добытчик денежных субсидий. Благодаря его способности добывать средства мы построили новое учебное здание. Вклады в наши благотворительные фонды увеличились на шестьдесят один процент, ни один из которых не пошел на увеличение жалованья сотрудников.

Звонит телефон. После обмена каникулярными новостями Джуди спрашивает:

– Ты получила извещение о собрании?

Я отвечаю, что получила и приду. Она просит меня связаться для надежности еще с несколькими сотрудниками и предлагает обсудить кое-какие вопросы до начала собрания.

– Заходи ко мне сейчас и захвати кофейку.

– Мне без кофеина, – говорю я.

Она приходит минут через десять с двумя пластиковыми чашками, на крышке одной из которых нацарапана буква Б.

– Я что-то не помню, чтобы ты любила бескофеиновый кофе, – говорит она, пристроив чашки на мой стол и снимая пальто. В свитере с высоким воротником, подвязанным шарфом, вид у нее просто потрясающий.

– Пришлось полюбить, когда обнаружила, что жду ребенка.

Воцаряется молчание.

Джуди садится и склоняется ко мне. Она входит в роль наставника-воспитателя. Я понимаю, что в ней борются профессиональные и дружеские чувства.

– Ты хочешь спросить меня, от Питера ли он?

– О да! Я разрываюсь между двумя желаниями – быть тактичной и узнать всю подноготную.

– Я почти уверена в этом. И я по-настоящему счастлива. Держу пари, что уже ответила на твой следующий вопрос.

– Естественно, ты выиграла. – Она срывает пластмассовую крышку с чашки.

– Я даже не переживаю больше из-за того, что он моложе меня, – говорю я.

– Я читала в «Национальной статистике», что все актрисы сходятся с более молодыми мужчинами. Возьми Шарандон или…

– Ты читаешь «Национальную статистику»? – Надо же, Джуди читает «Национальную статистику». Вот уж никогда бы не подумала. Ладно бы еще «Государство», «Новую Республику», даже «Жизнь Марии Стюарт», но «Национальную статистику» – такое я даже предположить не могла.

– Я читаю все, включая содержание этикеток на бутылках кетчупа. Давай-ка вернемся к Самнеру, – говорит она. – Мне доверилось по крайней мере четверо девушек, которых он вынудил вступить с ним в связь. Однако я не могу обмануть их доверие, открыв их имена.

– Я слышала о твоем выступлении на предыдущем собрании, – говорю я.

Джуди вертит в руках конец шарфа.

– Да, признаюсь, я выступила тогда не лучшим образом. Но когда он встал и начал нагло лгать нам в лицо, я просто вышла из себя. – Ее лицо посуровело. – Мне хочется прижать к ногтю этого негодяя. Он завалил несколько моих девочек.