Дневник стюардессы - Мариса Макл Страница 40

Итак, мы всех накормили и напоили, но есть пассажиры, которые хотели бы еще чего-нибудь попить или выпить. Сначала мы предлагаем чай или кофе в надежде, что это замедлит воздействие уже выпитого алкоголя. А потом придется опять вывозить тележку со спиртными напитками.

Я в центре самолета, в кухне, и жду, пока закипит чайник. И еще я делаю вид, что готовлю для каких-то американцев кофе без кофеина. Доверчивые люди — на ирландских рейсах мы такого кофе просто не держим.

И тут из салона доносится дикий вопль, и я, даже не глядя, точно знаю, что проблемы именно с моими пассажирами.

Я высовываюсь из кухни и быстро обозреваю салон. «Фиолетовая леди» орет на рыженького малыша, который разревелся, так как уронил погремушку.

— Заткнись! — визжит милая старушка. — А ну заткнись, черт бы тебя побрал, отродье!

Я растерялась, потому что как-то не ожидала от бабульки подобной агрессивности и злости. Молодая мама прижимает к себе сына и выглядит перепуганной насмерть. Я несусь по проходу, чтобы уладить конфликт. Становлюсь на четвереньки и ищу под креслами погремушку. Фу, у кого-то носки вонючие! Возвращаю погремушку матери. Бегу обратно в кухню, потому что чай остывает очень и очень быстро. «Пожалуйста, — мысленно взываю я к провидению или кто там отвечает за неприятности, — можно немножко мира и тишины? Ну хоть пока чай не развезу!» Я успела только сложить на поднос сахар, как из салона донесся очередной крик. Что теперь?

Спешу по проходу, и теперь на лице моем нет улыбки. Я стараюсь выглядеть как сержант, проводящий смотр новобранцев. Нет, в этот раз «Фиолетовая леди» молчит. Как и остальные пассажиры, она ошеломленно наблюдает за сценой, развернувшейся в соседнем ряду.

Толстая дама, та, что в очках и с кудряшками, заливается слезами. «Конский хвост» выглядит чертовски злым. Я вижу, как он скатывает в трубку газету и бьет ею по голове толстуху, сидящую как раз перед ним. От растерянности я не сразу обретаю голос.

— Что тут происходит? — спрашиваю, от изумления позабыв про строгость.

— Он назвал меня самкой кита! — рыдает толстуха, и некоторые пассажиры подают голос, подтверждая ее слова. — Сказал, что мне нужно худеть.

Я сердито смотрю на обидчика. Уж кто бы такое говорил, а? У самого-то пузо торчит барабаном и глазки жиром заплыли.

— Она откинула спинку кресла, и мне тут нечем дышать! — заявляет он, не чувствуя ни малейших угрызения совести.

Я вспоминаю, что должна выглядеть как представитель власти.

— После того как посуда убрана, эта дама имеет полное право откинуть спинку кресла и сидеть так, как ей удобно, — говорю я громко и по мере сил спокойно.

— Эй, детка, расслабься, — ухмыляется хам. — Ты чертовски сексуальна, когда изображаешь злюку. Как насчет встретиться со мной, когда прибудем в Дублин? Я тебя приглашаю на свидание!

Все пассажиры с любопытством ждут моей реакции. Я чувствую, как щеки заливаются румянцем. Черт бы его побрал, этого типа!

— Ведите себя прилично, — говорю я, все еще надеясь привести хама в чувство и успокоить окружающих.

— А задница у тебя просто шикарная, — изрекает он. И тут на сцене появляется другая стюардесса.

— Что здесь происходит? — спрашивает она.

— А вас никто не звал, — рявкает «конский хвост», злобно сверкая на нее глазками. — Энни вполне может сама разобраться со своей личной жизнью.

Я просто языка лишилась от такой наглости и стою молча, как полная дура.

— Этот человек причиняет неудобство и беспокоит соседей, — говорит один из пассажиров, солидный мужчина с седыми усами.

— Ты, урод, не лезь не в свое дело! — орет «конский хвост».

Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы в полу образовался несанкционированный люк и меня вышвырнуло бы за борт. Тогда я смогла бы мирно умереть среди облаков. Я предчувствовала неприятности, но даже представить себе не могла, что это выльется в такой кошмар. А я в самом его эпицентре!

— Энни должна гордиться, что я пригласил ее на свидание, — заявляет чудовище, глядя на мою коллегу, которая замерла с открытым от изумления ртом. — Вот тебя я бы приглашать не стал, ты для этого старовата.

Тут толстуха, сидящая перед ним, перестает лить слезы, оборачивается к нему и выкрикивает:

— Кем вы себя возомнили и почему считаете, что вам позволено оскорблять всех и каждого?

— Я тебе сказал заткнуться, сука! — «Конский хвост» хватает спинку ее сиденья двумя руками и начинает изо всех сил трясти ее.

В это время к нам присоединяется Клара, и мы образуем дружное трио, которое безуспешно пытается утихомирить буяна. Яслучайно оглядываю салон и вижу, что все пассажиры смотрят на нас. Они не слушают музыку и не смотрят фильм. Мы являемся неожиданным и остросюжетным развлечением.

— Если вы не оставите эту даму в покое, я с вами разберусь, — угрожающе говорит джентльмен с седыми усами.

«Конский хвост» вскакивает с кресла. Лицо его краснеет и искажается от ярости. Он бросается с кулаками на усатого, и я слышу возгласы ужаса, раздающиеся со стороны зрителей, то есть пассажиров. «Конский хвост» хватает усатого за горло и начинает его душить. Сидящая рядом с жертвой худенькая женщина вопит во всю силу своих легких:

— Помогите! Остановите его кто-нибудь! Он убивает моего мужа!

К нам присоединяется старшая стюардесса. Пассажиры встают со своих мест. Кто-то из осторожности отходит назад, но некоторые, наоборот, подходят поближе, чтобы не пропустить захватывающие подробности схватки. «Конский хвост» сжимает руки все крепче, и лицо усатого приобретает малиновый оттенок.

Я проталкиваюсь через толпу и несусь к кабине экипажа. Бегом через салон первого класса, где богатые и знаменитые не спеша тянут шампанское, совершенно не представляя себе, что за ужас творится в соседнем салоне. Я торопливо набираю код на замке и врываюсь в кабину экипажа.

Капитан смотрит на меня с изумлением:

— Все в порядке, Энни?

— Нет, сэр, не в порядке! — Я вытряхиваю на пол содержимое сумки, где находятся всякие специальные предметы для безопасности полета, в том числе и наручники. Прежде я ими никогда не пользовалась. — У нас на борту псих!

— Это тот, который…

— Да, тот самый, — сердито говорю я, и мне очень хочется напомнить ему, что если бы кто-нибудь послушал меня там, в Чикаго, то этого кошмара удалось бы избежать.

— Ты собираешься заковать его в наручники?

— Надеюсь, вы дадите мне на это разрешение? — спрашиваю я таким тоном, что все понимают — даже если командир экипажа будет возражать, я все равно еде-лаю по-своему. Он молча кивает, и я бегу обратно в салон, спрятав наручники под фартуком. Вернувшись к месту битвы, я с облегчением вижу, что двое мужчин из числа пассажиров оторвали пьяного негодяя от усатого и бедняга обмяк в кресле, растирая шею.