Ты полюбишь вновь - Марджори Льюти Страница 40

— Ты, кажется, ни слова не слышишь из того, что я говорю, а, Мэнди?

Они сидели рядом на широком диване. Саймон крепко сжал ее руку и сказал:

— Нет смысла так переживать, Мэнди. Поверь мне, это лучшие врачи, каких только можно было найти.

Она заморгала:

— Да, я знаю, Саймон. Просто… он такой маленький… мне почему-то кажется, что он мой родной младший братик, даже не знаю почему. Ах да, я вроде уже это говорила?

Саймон ответил с кривой улыбкой:

— Ну хорошо, раз так, давай поговорим о Пипе. Я хотел сказать тебе об этом попозже, но, может быть, сейчас как раз самое подходящее время. У меня насчет Пипа есть планы. Я решил оставить его у себя.

— Как это — оставить? То есть…

— Да, усыновить. — Он улыбнулся ее изумлению и добавил: — Такое случается, как тебе известно.

— Ну разумеется. Просто это так неожиданно. А он уже знает? А, нет, конечно, иначе он обязательно рассказал бы мне.

Мэнди сидела неподвижно, уставившись на высокий серебряный чайник, пытаясь представить себе это: Пип — сын Саймона. Саймона и… Николы.

Тот, видимо, догадался, о чем она думает, и сказал:

— Вообще официальные ведомства обычно неохотно дают холостякам разрешение на усыновление. Но я объяснил, что в ближайшее время могу исправить это положение. Тогда больше никаких препятствий не будет.

Она с трудом проговорила:

— Для него это будет прекрасно, Саймон. И… ты так добр.

— Нет, — перебил он довольно резко, — не подумай, что я такой альтруист. Видишь ли, у меня ведь тоже был младший брат. Ему было примерно столько лет, сколько сейчас Пипу, когда он свалился с пони. Но он… он не смог выкарабкаться. Поначалу мы думали, что он выздоровеет. Он тоже ходил на костылях, как Пип. Но в конце концов, — Саймон пожал плечами, — мы ничего не смогли сделать. Он умер. Так что отчасти поэтому, когда мне представилась возможность помочь Пипу, я воспользовался ею. Он мне очень напоминает Алана.

— Тогда понятно, — медленно ответила Мэнди.

Оказывается, Саймон потерял не только возлюбленную, но пережил еще одно горе — смерть младшего брата. А она смела его судить!

Был один вопрос, который Мэнди должна была ему задать, но не знала, как к этому подойти. Наконец нарочито небрежным тоном она спросила:

— А как Никола относится к усыновлению Пипа?

— Никола? — Саймон помахал рукой проходившему мимо официанту. — Никола? Чек, пожалуйста. — Он подождал, пока принесут чек, и положил на стол банкнот. — А, Ники считает, что это очень хорошо. Знаешь, мне даже кажется, что это Ники подала мне такую идею. Иногда я думаю, что она знает меня лучше, чем я сам, а ведь ей было известно, как я переживал из-за Алана. Он был намного младше меня, и все это произошло уже после того, как наши родители умерли.

Он встал:

— Не пора нам возвращаться?

Мэнди, взглянув в его лицо — сразу помрачневшее, — поняла, что сейчас Саймон с болью вспоминает прошлое. Она молча взяла сумочку, перчатки и пошла к двери.

Когда они вернулись в больницу, им пришлось еще подождать. В коридоре, возле двери отдельной палаты Пипа, они забросали вопросами медицинскую сестру. Да, операция закончилась, сказала она, и пациент уже в палате. Больше она ничего не знала. Она была совсем молоденькая, и на лице ее Мэнди заметила жалость.

Саймон резко сказал:

— Мэнди, оставайся здесь. Пойду постараюсь что-нибудь разузнать.

Он вернулся через несколько минут со старшей медсестрой:

— Оказывается, Мэнди, нам на самом деле сюда нельзя входить, но сестра разрешила, так что можешь быстренько зайти в палату и взглянуть на него.

Проходя вместе с Мэнди в палату, сестра тронула ее за рукав:

— Но только на минуту, не больше. Он еще не отошел от наркоза.

— А он меня узнает?

— Возможно. Подбодрите его. — Сестра мило кивнула и вышла.

Мэнди подошла к высокой кровати. Рядом с ней стояла другая медсестра, она держала Пипа за руку, проверяя пульс.

Пип лежал с закрытыми глазами. Он был тих и бледен, и Мэнди показалось, что у нее сейчас станет плохо с сердцем.

Она наклонилась к нему и нежно погладила по темным волосам.

— Пип, — прошептала она. — Это Мэнди, я здесь, милый, пришла тебя проведать. А у меня для тебя есть хорошие новости… Мисс Болтер родилась. Она ждет тебя дома, у нее белые пятна вокруг глаз, и белая манишка, и большие толстые лапки, и она мне сказала, что очень ждет, когда же Пип вернется домой и будет с ней играть.

Мальчик открыл глаза, и губы его раздвинулись в чуть заметной улыбке. С ним все будет в порядке, подсказало Мэнди сердце. Медсестра тоже улыбнулась и кивнула, словно подтверждая это.

Когда Мэнди вышла в коридор к Саймону, тот улыбался.

— Я только что говорил с доктором Глином Филпотом, — объявил он. — Он очень доволен результатами операции. Похоже даже, что Пип сможет ходить, как все люди, правда, не сразу.

Мэнди не смогла ничего ответить; она только посмотрела на него, глаза ее сияли. А он взял ее за руку и повел к лестнице.

Когда они дошли до приемного покоя, Саймон спросил:

— Ну, как там наш парень?

— Он мне улыбнулся, — похвалилась Мэнди. — Я наговорила ему всякой чепухи. Сказала, что щенок ждет его дома и чтобы он поскорее выздоравливал. — В горле у нее встал комок.

Саймон посмотрел на нее со странным выражением и сказал:

— Ты, как всегда, практична… ну кто еще мог до такого додуматься? А щенки еще даже не родились!

— Я знаю. — Она усмехнулась. — Так что если Миссис Болтер не произведет на свет щенка-девочку с белой манишкой и белыми кругами вокруг глаз, даже не знаю, как я буду смотреть в глаза Пипу.

Она почувствовала, как голос у нее дрогнул, и Саймон, наверное, тоже это заметил, потому что сказал:

— Идем, моя дорогая, пока тебе здесь больше нечего делать. Я сниму тебе номер в гостинице, где мы пили чай. Там совсем неплохо. А потом тебе надо как следует выспаться. Я был бы рад остаться, но, боюсь, мне надо вернуться домой до вечера. У меня там тысяча дел…

— Ну конечно, надо так надо, — пробормотала она.

Уже сидя в машине, он говорил:

— Останься здесь подольше. Пип будет лучше поправляться, если ты станешь к нему приходить каждый день. А ты будешь звонить мне каждый вечер и рассказывать, как у него идут дела, а потом мы договоримся, как везти его обратно домой.

— Домой! О, Саймон, можно я ему скажу, ему сразу станет лучше! То есть что ты решил его усыновить. Или хочешь сам ему об этом сообщить?

Саймон резко включил зажигание и ответил: