Торжество любви - Саманта Джеймс Страница 40

Неожиданно, словно темная туча с небес, на нее нахлынуло странное чувство. Она оказалась хозяйкой огромного замка, а ведь эту роль должна была играть Маргарет. Да, она в состоянии вести хозяйство, присмотреть, чтобы на зиму были сделаны необходимые припасы, но она не обладает манерами и изяществом сестры и поэтому заменить ее не сможет.

Но как бы Маргарет приняли люди замка Мак-Грегоров? Полюбили бы ее или нет? Сабрина моментально припомнила, что сестра, несмотря на то что вела себя как леди, имела весьма язвительный язычок.

Картины детства ожили в голове. Как-то лет, наверное, в десять Сабрина надела принадлежавшую матери брошь. Маргарет позеленела, сорвала ее с плеча сестры, даже не думая о том, что может попортить платье. Тогда Сабрина расплакалась. Она часто плакала из-за Маргарет.

Она почувствовала укол совести. Какое все это имеет значение? Маргарет умерла. Никогда она не увидит, какими стройными и высокими вырастут дети ее сестры. Не ощутит на щеке благодатного касания солнечного луча.

Руки Сабрины безвольно упали на колени, и она потупила взгляд. На душе стало тоскливо, зябко и одиноко. Но больше всего мучил стыд за чувственные ласки.

— Что с тобой, Сабрина? О чем ты подумала? — Голос Иена резанул, как острие ножа.

Она медленно подняла голову.

— Если хочешь знать… я думала о Маргарет.

Иен откинулся на спинку стула; длинные пальцы поигрывали ножкой бокала.

— Ах вот как! Жалеешь, что не Маргарет здесь, а ты? Что ты, а не она лежала прошлой ночью со мной в постели?

— Да! — Глаза Сабрины блеснули. — Потому что если бы здесь была Маргарет, это бы значило, что она не умерла.

Иен немного помолчал.

— Я не хочу показаться жестоким, но твоей сестры больше нет. А ты, наоборот, существуешь и существуешь в качестве моей жены.

— Постоянно об этом помню! — воскликнула Сабрина, а про себя подумала: «Бог мой, как же можно забыть! Маргарет покоится в холодной могиле на дне озера, а я возлежу с тобой в теплой постели». — И мне не позволено оплакивать сестру?!

— Позволено. Даже нужно. Но я хотел бы знать, Сабрина, — в спокойном голосе Иена зазвенели металлические нотки, — не оплакиваешь ли ты вместе с сестрой потерю своего любезного Джеми?

Их глаза встретились.

— Это ты так утверждаешь, милорд, а не я. Иен тихо выругался.

— Ты и не сдаешься, и не сопротивляешься. Я убеждаю себя позволить тебе поступать как заблагорассудится. Но с другой стороны, почему я должен отказывать себе в том, что страстно желаю? И все же я не хочу брать тебя помимо твоей воли. — Его пальцы барабанили по крышке стола, а Сабрине казалось, будто кто-то ногтями проводит вдоль ее позвоночника.

— Сыграем? — неожиданно предложил Иен. — Ты всегда любила кости. Так вот, я предлагаю партию. Бросаем каждый по разу — результат решит все.

Сабрина вскинула на мужа глаза. Его улыбка показалась ей грозной и нисколько не понравилась.

— Помнится, я уже бросала с тобой кости и проиграла, — спокойно возразила она.

— Ну и что? У меня столько же шансов проиграть, сколько и у тебя.

Это правда, сказала себе Сабрина.

— А какова ставка?

— Ты перестанешь меня чураться. Не будешь обижать. Не будешь сторониться моих рук и добровольно придешь в мои объятия.

Внутренний голос предостерегал Сабрину, но она так и не смогла удержаться.

— А что будет, если выиграю я? — спросила она.

— Будешь спать спокойно в одиночестве.

В одиночестве. И в темноте. Сабрина заколебалась.

— И ты это снесешь?

— Обещаю, — быстро и твердо ответил он.

— Смотри, Иен, дал обещание — держи.

— Я это прекрасно знаю. Так что скажешь, кидаем кости?

Одна лишь бравада заставила Сабрину вскочить на ноги.

— Кидаем! — бесшабашно ответила она.

Иен открыл комод и достал из ящика пару костей, а Сабрина опустилась на колени, расправив вокруг себя юбку. Вскоре и он присоединился к ней, присев на корточки.

Темные брови властно насупились. Иен протянул Сабрине ладонь, на которой лежали кости.

— Можешь бросать первая, — пробормотал он.

Сабрина чуть не вырвала кости у него из руки. Ох как он был уверен в себе! Как рассчитывал выиграть! Она зажала кубики в ладони, быстро помолилась и кинула на пол.

Одиннадцать!

Сабрина прижала руки к груди и чуть не рассмеялась от радости. Улыбаясь, она наблюдала, как Иен подобрал кости, потер их между ладонями и уронил на пол.

— Двенадцать!

Она не верила глазам. Снова проигрыш! Иен поднялся. Несколько мгновений царила полная тишина. Потупившаяся Сабрина не могла себя заставить взглянуть на мужа.

Сильные руки ласково обвились вокруг ее плеч. Иен поставил ее на ноги. Но она так и не рискнула взглянуть ему в лицо и упорно смотрела туда, где на груди под горлом завивались темные волосы.

Но Иен не стал похваляться победой, и его слова оказались вовсе не теми, что ожидала Сабрина.

— В тот раз ты поцеловала Роберта. Помнишь? Она удивленно взглянула на него.

— Да. Он еще сунул мне в рот язык. Как и ты в день свадьбы. Ужасно противно!

— Не скажи! Может быть, на этот счет тебе еще придется изменить мнение. Языком можно творить чудеса. Меня этому научили опытные французские дамы. У французов свой обычай любить, много своих способов. Как бы это тебе получше объяснить? Когда дело доходит до любви, французы показывают себя истинными знатоками.

Сабрина заинтересовалась, но вместе с тем была шокирована:

— Грешно говорить о подобных вещах. И тем более грешно их делать!

— Тогда пусть заберет меня дьявол, — улыбнулся Иен, — потому что я собираюсь заняться и тем и другим.

— Но если тебе так нравится французский обычай любить, надо было жениться на француженке!

На этот раз муж откровенно рассмеялся.

— Берегись, девочка, я могу решить, что ты меня ревнуешь!

— Не ревную. Просто удивляюсь, с чего это ты собираешься снова лечь со мной в постель, если считаешь такой неумехой?

— Не неумехой, а неопытной. — Иен сразу посерьезнел. — А это дело поправимое.

На какое-то время в комнате воцарилась звенящая тишина. Потом он добавил:

— Посмотри на меня, девочка.

Как бы ни тихо были сказаны эти слова, они прозвучали приказом. Здравый смысл разлетелся вдребезги: Сабрине захотелось без оглядки бежать так, чтобы муж никогда не сумел ее найти. Она едва справилась с застрявшим в горле комом, подняла глаза и почувствовала себя кроликом перед удавом.